– Нет, думаю хватит этого фарса. Не хочу больше использовать Виталика. Нехорошо это…
Женя замирает с помадой у губ и внимательно смотрит на меня. Даже как-то раздраженно. Зло.
– Такая благородная. Тебя саму не тошнит от своего совершенства? – говорит она, бросает помаду в сумку и шествует к двери. – Ты опять все испортила.
– Не поняла?
Успеваю задать вопрос, но ее уже и след простыл, а я стою и реально не могу сообразить, что я могла испортить.
Выхожу за ней и чуть не врезаюсь в мужчину в сером костюме. Почему-то он кажется мне смутно знакомым.
Где я могла его видеть? Лысый, накаченный.
– Простите, – говорю я, но тот даже не замечает меня, осматривает коридор и мужской туалет. Потом и в женский заглядывает.
– Чисто, – говорит он как будто сам себе, но я замечаю наушник. Президент решил покурить кальян?
Прохожу в сторону зала, иду вдоль шторок и хочу повернуть к своему столу, как натыкаюсь взглядом на вход.
В дверь входит несколько человек. И самого высокого не узнать невозможно.
Сердце начинает стучать быстрее, как у пойманной птички. А потом вдруг в него врезается кол размером с фонарный столб.
Потому что Распутин не один. Рядом с ним совершенное создание. Норковая шубка, высокая прическа, высокий каблук. Сглатываю и собираю ноги в поношенных ботинках вместе.
Куча вопросов как комары начинают пить мою кровь, сводить с ума жужжанием. По щекам течь непрошенные слезы. А он… Он даже не замечает меня. Ему кивают куда-то в сторону, и он идет туда, пока на его руке виснет эта девушка – блондинка.
Смотрю по сторонам и только замечаю, насколько все дорого одеты. Почему мы пришли именно сюда?
Глава 21.
Меня качает. Как чертово дерево на ветру.
Вперед. Назад. Вперед. Снова вперед.
Делаю шаг. Другой. Иду к углу, за который завернул Борис Александрович.
Хотя много чести ему называться полным именем. Распутин. Теперь только Распутин.
Месяц назад он говорил, что хочет моей любви, верности, а сегодня собирается развлекаться с какой-то девкой? И снова вопрос, «зачем я ему», светится в мозгу неоновой вывеской.
Перед моим носом возникает дверь, но я прикасаюсь рукой к прохладной древесине. Может быть хоть она остудит огонь, что полыхает в мозгу и готов спалить дотла все мои чувства.
Чувства. А зачем они вообще возникли? Как они возникли? И главное, что это за чувства?
Рядом появляется мужчина в сером костюме, и в мозгу тут же возникает картинка. Воспоминание сквозь туман обильных слез. Он был там в ночь моего выпускного. Один из охранников Распутина.
Он специально пришел именно сюда? Ведь не мог же не знать, где я нахожусь, раз постоянно наблюдает.
Что он хочет доказать? Что нравится женщинам? Что ему все можно?
А я?
Отворачиваюсь резко, бегу вниз, взмахом руки открываю шторку.
– Виталик, я освежилась, можем идти.
Он подрывается, чуть не расплескивает пиво изо рта. И когда заказать успел?
– То есть, то есть ты готова? Сейчас, погоди, счет надо попросить, – мечется он, бежит за официантом, а я так и стою, прокручивая фразы Распутина: любить, любить, любить.
Рука Виталия ложится мне на талию, и мы идем к выходу. Глупо притворяться, что я хоть чем-то напоминаю ту красотку, но хотя бы делаю спину ровно и даже позволяю помочь надеть на меня легкий плащ.
Да, мы небогатые, но гордости в нас не занимать. Понял, Распутин!?
Выходим в прохладу позднего вечера. Воздух немного остужает жар обиды и злости. Дышать становится легче. А слезы остаются дорожками.
