Друзей отец тоже отбирает. Не позволит общаться любыми путями, если выбранный друг его не устраивает. Одобрил только Питерского — среди своих Питер, и то — потому что его папа тоже чиновник.
Про то, кого любит, папочка тоже распорядился. Дочь Завьяловых Динка, из семьи ещё одного высокопоставленного лица, отец посчитал, что мне подходит. Нам было лет по двенадцать, когда отцы решили, что стоит нас поженить. Благо, что с Динкой бы классно общаемся, и мне она, в общем-то, нравится. Ей сейчас шестнадцать, скоро семнадцать, и до ее совершеннолетия у нас лишь платоническая любовь — иначе старший Завьялов мне кое-что оторвёт…
— Ладно, жуйте сами свою резину, — встал я из-за стола. — Я пойду бутербродов нарежу.
— Сухомятка? — в спину возмутилась мама, фанат правильно питания. Морковь — наше все. И устрицы, да.
— Мам, я ушёл, — отмахнулся я, направляясь в кухню. В животе урчал дикий голодный зверь. Какие нафиг устрицы? Есть у нас колбаса обычная, интересно? Сейчас проверим в холодильнике.
— Нет, ты это слышала, Аня? — говорил отец матери. — Жуйте сами свою резину… Хам малолетний…
— Да, за языком не следи, — подхватила она. — В приличном обществе нас не поймут.
Я закатил глаза. Они порой как два зомби — что скажут люди, что скажет общество, люди не нашего круга… Бла-бла-бла…
— Я его в лагерь на всё лето отправлю, — заявил отец. — Пусть там воспитывают.
Так. Стоп.
Аж чуть не врезался в косяк дверного проёма. Резко обернулся и пошёл назад. Отец опять всё решил за меня и без меня?!
— Что за лагерь? — нахмурился я. — Ты мне ничего не говорил.
— Спортивный, — поднял отец голову. — На море. Тебе понравится.
— С серебряными вилками?
— Да, очень хороший и дорогой, если ты об этом, — ответил отец, как ни в чем не бывало, выковыривая вилкой устрицу.
— А как ты меня туда определил, если мне есть восемнадцать уже? — спросил я.
— Это уж не твоя забота, — сказал папа. — Обо всём договорился. Экзамены сдашь и поедешь на все три смены.
— А как же репетиции?
— Ну… Между сменами.
— Но осенью у нас фестиваль…
— Успеете. Нас с мамой тоже часто не будет летом, нечего тебе тут без присмотра сидеть.
— Но…
— Ты не доволен лагерем на море, сын? — возмутился отец. — Ты уже вообще обалдел, что ли?
— Да нет, за это, конечно, спасибо, — ответил я. — Но не слишком ли долго?
— Нормально, — парировал папа. — Иди уже, ешь свои бутерброды, и закрыли тему. В лагерь ты едешь после экзамена. Дина, кстати, тоже.
Ну против Динки я никогда не был против. Веселее хоть будет. Ничего удивительного, что они нас вместе в один лагерь решили засунуть.
— Ладно, — ответил я. — Чего мне в самом деле тут с вами тереться… Лучше уж на море.
— И… Поосторожнее там, сын.
— Да знаю я.
Отец явно говорил о Дине. Но я всё прекрасно и сам помню. Можно не напоминать по тысяче раз — она неприкосновенная. Только смотреть, руками не трогать.
Я ушёл в кухню и нырнул с головой в огромный холодильник.
Так, колбаса и сыр есть — уже жить проще.
Надеюсь, вечеринка у Соломатиной будет веселее, чем устрицы…
4. 3.
КРИСТИНА.
Остаток дня после занятий в школе я снова утонула в сериале. Мне кажется, я могла бы смотреть его всю свою жизнь, а экзамены пусть сдаёт Пушкин…
А вечером за мной примчалась Лёлька, видимо, рассудив, что я могу и сбежать с мероприятия. В принципе, так оно и было — я просто забыла про неё и вечеринку, и дверь открывала в домашних шортиках и маечке с дулькой на голове…
