Девочки делают бизнес. Или как открыть свое дело и начать зарабатывать - страница 2

На курсах бортпроводников Ксения отучилась три месяца, успешно прошла стажировку, и ей открылся новый мир во всем его разнообразии. Очень часто, воплощаясь, мечты теряют крылья, но Ксения ни разу не пожалела, что променяла офисное кресло на полеты. Хотя от коллег иногда приходилось слышать разное.

– Ой, я так устала таскать подносы, когда ж это закончится… Что за жизнь собачья…

– Да какие подносы, когда у тебя за окном небо?

Не портили настроение даже рейсы в Анталию с обязательными пьяными быдловатыми пассажирами. На этих рейсах Ксения узнала, что выпивший мужчина не так омерзителен, как визгливо быкующая баба: «Девушкааа, мы за эту путевку пятьсот долларов заплатили! Пятьсот долларов, понимаете? Это больше, чем ваша зарплата! И мы имеем право получить наш томатный сок! У нас все включено».

За год Ксения побывала в Доминикане, на Бали и Кубе, в Маниле и Рио, на Камчатке и во Владивостоке. Она искренне любила свою работу и была счастлива, несмотря на то, что сильно потеряла в деньгах. Но выход есть всегда. Сперва она выучилась на визажиста, затем на мастера эпиляции, а в свободное от полетов время принимала клиентов на дому, порой зарабатывая на этом больше, чем на основной работе. «Хочешь жить – умей вертеться», – повторяла себе Ксения, когда, придя домой после ночного рейса, переодевалась не в пижаму, а в белоснежный костюм косметолога.

ПРЕДЫСТОРИЯ

Актовый зал поликлиники гудел встревоженным ульем. Прибывшие сотрудники рассаживались, обмениваясь предположениями, почему их неожиданно собрали. В наэлектризованном воздухе витало такое напряжение, что у вошедшей в зал Оли закружилась голова, казалось, что вот-вот молния ударит в трибуну, такую старую, что место, где обычно красовался герб, занимало изображение Ленина.

Свободные места остались только в серединах рядов, пробираться туда в Олином положении было сложно, и она завертела головой – вдруг есть что поближе. В самом начале зала, в третьем ряду встала Наташа, замахала рукой:

– Ольга Леонидовна! Идите к нам, я держу вам место!

Наташа очень напоминала сову: круглолицая, с носом-пуговкой и огромными глазами в обрамлении длинных изогнутых ресниц. Она только после медучилища и всего на четыре года младше Оли, но соблюдает субординацию. Здесь так принято. Сорокалетняя Лена из прививочного кабинета – и та обращается на «вы». Оля прошла к Наташе, откинула стул и устроилась с краю.

– Напоминает колонию пингвинов-альбиносов, – наклонившись, прошептала Наташа.

И правда – все в белом, вытянулись, замерли, словно завидев плавник косатки. Появилась главврач Людмила Федоровна, и волна шепота прокатилась по рядам. Неторопливо, по-утиному переваливаясь с ноги на ногу, она понесла грузное тело к трибуне, определила себя на место. Фигурой Людмила Федоровна напоминала грушу хвостиком кверху. Очень широкую грушу. С очень маленьким хвостиком. Верх трибуны находился на уровне ее груди, и если б не выпирающие бока, можно было бы подумать, что бюст стоит на трибуне.

Народ безмолвствовал. Главврач тоже. Тут распахнулась дверь, и в актовый зал влетела старшая медсестра Альбина Михайловна.

Медсестра Наташа появилась в поликлинике на месяц позже Оли, ей было всего восемнадцать – одаренный ребенок, она раньше окончила школу; двух новеньких посадили в один кабинет, и они отлично поладили. Ребячества своего девушка не стеснялась, напротив, выставляла его напоказ. Не прошло и недели, как самые яркие сотрудники получили намертво прилипшие прозвища. Людмилу Федоровну все стали величать бранным словом на букву Ж, старшую медсестру Наташа прозвала тетей Ахтунг. «Потому что на фашиста похожа». Уборщица с дислексией – Шурум-бурум, заведующий поликлиникой, оторванный от реальности, – Космос.