Брукс права. Мне страшно подпускать её слишком близко.
Способна ли она справиться с правдой?
Имею ли я право утаивать от неё информацию?
Имею ли право возложить этот груз на её плечи?
И имею ли право принимать решения за неё?
Ответ ведь очевиден. Она должна выбрать сама. Иначе все мои рассуждения об уважении – лицемерны.
Хотя кто я, если не лицемер? Я ведь хочу сделать Брукс своей во всех смыслах. Даже если это может ей навредить, искушение слишком сильное. И оно давно победило здравый смысл.
– Значит, ты настаиваешь?
– Определённо, да.
– Предупреждаю в последний раз: правда опасна.
– Чёрт подери, Кристофер! Говори уже. Я способна это вынести. И я не стану винить тебя, если со мной произойдёт что-то плохое. Узнать правду – это моё желание. Я сама приняла такое решение. Я хочу знать. Расскажи мне.
И я рассказываю ей – о Жнецах и их планах; о Морга́не; об Энджи; о сыворотках и их влиянии на людей; обо всём, что сделал и планирую совершить; о том, кто я, как появился на свет и какие изменения со мной произошли из-за ND-1; и так далее.
Умалчиваю я лишь о неминуемой свадьбе и объекте тысяча девятьсот пятьдесят шесть. Брукс никогда не узнает, что её создали лишь с одной целью: чтобы меня контролировать.
Но за благородным желанием оградить её от этой боли прячется эгоистичное – я не хочу, чтобы Брукс сомневалась в своей любви ко мне. Достаточно того, что эта мысль отравляет мою голову.
Когда мой рассказ подходит к концу, Брукс пятится, наталкивается на бортик кровати и бормочет:
– Это… это…
– Не то, что ты ожидала услышать, – усмехаясь, заканчиваю я за неё. – И не то, что ты можешь стойко принять.
– Мне… мне надо подумать… – шепчет она и устремляется к выходу.
Нет, не позволю.
Я планировал уйти, но она остановила меня. Я дал ей столько шансов отступить, но она шагнула мне навстречу – и ей не сбежать.
Теперь – нет.
– Стоять, – произношу, больше не сдерживая рвущиеся наружу желания.
Настигаю её и резко дёргаю на себя. Её затылок ударяется о мою грудь. Брукс издаёт протестующий звук, но сразу за ним из неё вырывается стон.
Толкаю её к стене и припечатываю к ней своим полыхающим телом. Правда раскрыта, мне незачем покидать её. Этой ночью Лили не скроется от меня. Да и вообще – никогда впредь.
– Кристофер… – всхлипывает Брукс, царапая ногтями стену, пока я расстёгиваю брюки. – Боже…
Задираю шёлковую сорочку, дёргаю желанные бёдра на себя и провожу пальцем между её ног. Она готова принять меня. Конечно, разве может быть иначе? Не в нашем случае.
Вряд ли Брукс понимает, откуда взялась её одержимость. Но сопротивляться ей всё равно не может. И я тоже не могу.
Моё зрение туманится, мысли покидают голову. Я наваливаюсь на Лили всем телом и прикусываю нежную шею, заставляя Брукс стонать.
Стоит войти в неё – и воздух взрывается.
А когда я начинаю двигаться – весь грёбаный мир летит к чертям.
Нам хватает нескольких минут, чтобы почти одновременно достичь разрядки. Но я не собираюсь заканчивать. Эта ночь только началась – и будь я проклят, если не выжму из неё всё.
Одержимость это, влияние ND-1 или последствия махинаций Андерсона – мне плевать. Я не просто хочу эту девушку. Она значит для меня больше, чем весь мир.
Наша связь вспыхнула резко и быстро – подобно пламени. Но я знаю, чувствую, что затушить её не хватит и всех океанов.
Мои бёдра ударяются о бёдра Брукс, когда я опрокидываю её на кровать и наваливаюсь сверху. Одежда всё ещё на нас, но кто сказал, что обязательно раздеваться? Достаточно обнажить лишь самые нужные участки тела.
