И я сажусь, поскольку нас уже со всех сторон обступают любопытные зеваки – прохожие. Я продрогла до самых костей. В салоне тепло и уютно, пахнет резкими духами со сладкими нотами и сигаретами с привкусом шоколада.
Кто она? «Business woman»? Или чья-то постельная содержанка?
Я бегло осматриваю бывшую одноклассницу. На Саре красуется жилетка из песца, чёрная юбка, из-под которой выглядывает кружево чулок. В ушах – золотые серьги с блестящими драгоценными камнями. Девушка умело давит на газ, машина трогается с места.
– Ну и встречка! – голос дрожит, она открывает подлокотник, нащупывает там пачку сигарет «Captain Black», зажигалку. – Не против? – вертит мне всем этим добром перед лицом.
Я отрицательно качаю головой, обхватываю себя руками, перевожу взгляд в окно, тихонько выдавливая извинения:
– Прости, я задумалась.
Девушка закуривает, кивая. Тонкие пальцы с длинными красными ноготками умело перебирают руль. Я не считала Сару скромницей в школе. Она всегда пользовалась особой популярностью среди парней. Её даже выбрали «Королевой бала». Это меня все считали тихоней. Наверно поэтому у меня сейчас нет друзей, нет любимого парня, мне не к кому обратиться за помощью.
– Выглядишь, честно, ужасно, – с сарказмом тянет она, притормаживая на повороте.
– Спорить не буду. Я в полной жопе.
Охота разрыдаться. Терпи. Терпи. Терпи! Не при этой же фифе лощёной слёзы лить? В школе она завидовала моей успеваемости, а сама и на пальцах не могла сосчитать. Стыдно признать, что образование ничего не решает. Огромные сиськи и пухлые губы – вот залог материального успеха.
Я не могу сдержаться. Долго терпела. Подбородок застучал, по губам ударила острая дрожь, я зажала рот ладонями и завизжала, теряя волю.
– Эй, детка, эй! Что случилось? – Сара даёт по тормозам, паркуется возле обочины. – Ну, давай рассказывай, – просит она, протягивая мне сухие салфетки.
Чуть успокоившись, я смахиваю слёзы с щёк и рассказываю ей свою горькую историю.
– Ох, сочувствую, девочка, – она обнимает меня, как-то так, по-сестрински, что ли. Притягивает к себе, ласково гладит по волосам. Меня отпускает. Состояние чуть легче, чем было.
– Есть у меня для тебя одно интересное предложение, но тебе может не понравится. Деньги там крутятся бешеные.
– Я на всё согласна. Сейчас я согласна на всё. Гордость не имеет значения.
Что она мне предложит? Стать проституткой? Продать почку? Перевозить в вагине наркотики?
С последним правда будет сложнее. Я всё ещё девственница.
– Я работаю администратором в закрытом ночном клубе для богатых мужчин. Наши клиенты – состоявшиеся бизнесмены. Мы те, кто скрашиваем их скучные будни, воплощаем в реальность все их самые гадкие фантазии.
Теперь понятно, на что она намекает. Всё-таки хочет подложить меня под какого-нибудь зажравшегося нефтяника?
– Если согласна, – она выпускает поток дыма в приоткрытое окно, сбрасывая туда же следом и пепел с пряной, дымящейся палочки. – Я внесу тебя в список лотов. Мы найдем для тебя щедрого покупателя. Будут тебе деньги.
– Я согласна.
Господь послал мне спасение. Встреча с Сарой – явный знак свыше. Не стоит ерепениться и морщить нос. Деньги не пахнут. Я продаю всего лишь тело, а не душу. В благих целях. Что такое тело? По сути, мешок с костями и жидкостью. Тот, кто меня купит, будет трахать моё тело. Больнее, когда трахают душу. Душевная боль не сравнится с телесной. Я поняла это тогда, когда потеряла родителей. Тогда, когда поняла, что больше не увижу их никогда. Не смогу ничего им сказать, дотронуться до них, услышать их голос, увидеть улыбку. Вот, что значит настоящая боль. Понимать, что был человек, теперь его нет. И никогда больше не будет. Если на теле раны затягиваются, то в душе… это не раны, а шрамы. На всю оставшуюся жизнь.
