Девственник - страница 20

другом месте. Правда, чтобы не рисковать, так я делал всего один – два раза. А

когда меня хотели забрать в детский приют, я уходил из дома и выключал

телефон. Этот вариант был самый надёжный, так как живу я один, ни с кем не

общаюсь и спросить о моём местонахождении не у кого. Вот так я и жил весь

этот месяц. Я жил, но просто – напросто, бежал от своего будущего. Теперь я

знаю какого это бежать с чувством безысходности. Жалкое ощущение.

Было время я ночевал в палатке на утёсе. И старался не попадаться никому

на глаза, потому что меня могли бы заставить ходить в школу или, опять же, отправить в этот жалкий приют. Я уходил и жил в палатке или закрывался дома.

Я не мог ни о чём думать. Я судорожно пытался, но просто не знал, как обмануть

всех и сохранить брата. Возможно тогда, я сдался.

После смерти папы, врач позвонил моему дяде Рику – тому самому папе

Эллы, чтобы сообщить об этой новости и решить вопрос с похоронами. Семья

дяди выслала денег и заказала у похоронного агентства их услуги. Я не мог

отказаться или высказать своё мнение на этот счёт, потому что всё это

происходило за моей спиной. Похороны прошли в Сан Франциско и прошли

хорошо, если вообще так говорят. Одной задачей / проблемой меньше. Теперь

можно было сосредоточиться на другом.

Спустя время, настала пора уже вызволять Роджера из больницы. Кстати, он так со мной и не разговаривал. Как мне сказали медсёстры, он вообще ни с

кем не разговаривал. Роджер, видите-ли, обиделся, что я оставил его в больнице, был у него всего один раз и, вообще, всё ещё не рассказал ему обо всём. Эту

проблему я пока был не готов решать. Я до жути презираю обиды. Обида – это

показатель слабости, а ведь Роджер не слабый. “Я люблю брата, но он просто

глуп, если не видит, что я утаил смерть отца, исключительно ради сохранности

его нервов”.

И вот, однажды, отправившись в магазин, чтобы закупиться хоть какими-

нибудь продуктами, я случайно встретил доктора Раена. К сожалению, он тоже

сразу меня заметил, поэтому сворачивать смысла не было. Я принял решение

пройти мимо, погружённый в изучение витрин, как ни в чём ни бывало. Вдруг он

подумает, что обознался или не станет заводить разговор. Он же не должен

ничего знать о моей жизни после больницы.

– Привет, Фрайм. Как ты? – чёрт, всё-таки узнал

– Здравствуйте, мистер Раен. Ой, Флим, – сохраняя скорость шага я

понадеялся пройти дальше.

– Сынок, остановись на секунду. – мне пришлось остановиться, но я

продолжал сохранять холодный, безучастный вид. – Помнишь наш разговор об

опекунстве в больнице? Я дал тебе возможность самому найти родственников

или определить свою будущую жизнь с опекунами. Ты разобрался с этим?

– Аааа… Конечно! Конечно разобрался. Спасибо, что интересуетесь – я

поспешил окончить разгвор и уйти.

– Постой, Фрайм. Твоя тётя Лика очень переживала за тебя и после общения

с ней на счёт сме… – тут врач запнулся и задумчиво отвёл глаза вдоль пола, чтобы подобрать необходимое слово, на замену слову “смерть”. Как будто меня

это волнует. – В общем, после похорон я ещё раз связался с твоей тётей, сообщив

ей о твоём образе жизни. Сынок, несмотря на то что ты “скрываешься” все всё

знают о тебе. Я взял на себя ответственность пригласить Лику и её семью в наш

город в качестве твоих опекунов. Надеюсь ты не против. При последнем нашем

разговоре она уже оформляла последние документы для переезда сюда. Как я

понял, сейчас они живут в Японии.