Но Соня была не тёлкой... Она была моим потаённым желанием, о котором я не хотел никому рассказывать. Чтобы ни одна сволочь не посмела ворваться в наш хрупкий мирок и разрушить его. Чтобы никто не посмел пялиться на мою маленькую прелесть. Ведь она только моя.
Мне так и хотелось взять её в охапку, крепко прижать к себе. Или же, как Смеаголу из фильма, прохрипеть: «Моя пре-е-е-елесть». А потом спрятать её далеко-далеко, и вытаскивать только когда буду один. И любоваться...
Провожу костяшками пальцев по её щеке. Убираю с лица прядь волос. И любуюсь неземной красотой. Отгоняю наваждение, оставляя на её губах невесомый поцелуй. Нахожу все свои вещи, и быстро выхожу в гостиную, где и одеваюсь, чтобы не побеспокоить сон малышки.
Когда полностью одевшись, захожу в спальню — бросаю последний взгляд на девушку, и покидаю уютное гнёздышко. Ведь мне срочно было нужно разобраться с одной с*кой...
В кротчайшие сроки доезжаю до места назначения. Им оказалась какая-то квартира. Поднимаюсь на нужный этаж, и меня выходит встречать Миха, открывая дверь квартиры.
— Он спалился, когда сунулся к своей бабе. Там мы его и повязали. А точнее говоря, сняли с этой девки, — докладывает мне начальник охраны, как только я подхожу к нему.
Сегодня он выглядел вполне себе дружелюбно. Да и вообще, он был как прежде. Наверное, всё наконец успокоилось в его жизни. А может быть его просто кто-то хорошенько оттр*хал. Хрен его знает. Да мне, в принципе, и по х*й на это. Главное, не мелькает перед лицом своей кислой миной, и не будет портить мне настроение своим вечным недовольством.
Начальник проводит меня в дальнюю комнату. Там сидит связанный и с разбитой рожей, мой должник. Вид у него не из лучших, честно говоря. Но сейчас это его лучший вид. Дальше будет только хуже. Ведь ему не жить...
Подхожу к Прохорову и смотрю на его окровавленную рожу, не чувствуя к нему ни капли сожаления. Ведь я уже столько лет варюсь в этом дерьме, что такие картины стали для меня чем-то обыденным. Да что там картины! Даже убийство встало в ранг нормального.
— Ну что? Добегался? — спрашиваю его с лёгкой ухмылкой на губах.
Тот смотрит на меня исподлобья, метая в меня не просто молнии, а целые ядерные бомбы. Ведь он знает, чем закончится сегодняшний день... Поэтому с пренебрежением выплёвывает мне:
— Да пошёл ты, Бес! Гореть тебе в аду!
Сколько же раз я уже слышал подобные фразы... Даже и не счесть. Каждый, кто не хочет сотрудничать, или переходит мне дорогу, говорит подобные слова. И не один из них точно не думал, что можно было просто договориться о взаимовыгодном сотрудничестве.
— Возможно и буду. Но точно не скоро, — и широко улыбаюсь, смотрю на беспомощного зверька, что пытается из последних сил казаться храбрым. — Если ты хочешь выбраться отсюда живым — нужно рассказать, кто тебя покрывал. Твоя жизнь только в твоих руках...
Но это всё ложь. Ведь он не выйдет отсюда живым. Нельзя показывать слабость или пощаду перед сворой голодных волков. Как только они это учуют, то сразу же сожрут. Вот и здесь никакой речи о милосердии не идёт. Все должны знать, что может быть, если идти против меня.
Подумав парочку минут, он начинает всё выкладывать. И с его слов оказывается, что одному из вершков общества не нравятся мои методы работы. А в особенности, что я с этого имею много рычагов влияния на множество ячеек общества. И эта с*ка, захотела мне насолить и, возможно, заиметь некое количество имеющейся у меня инфы.
