Во время этого громогласного напутствия Тиэко на ухо прошептала Касуми:
– Хороший у тебя отец!
Касуми промолчала. Ей не понравилось, что своими словами отец превратил танцевальную вечеринку в некое подобие корпоративного банкета.
Повинуясь намеку Ититаро, кавалеры разом, точно заведенные куклы, поднялись и отправились приглашать девушек. К Касуми подошли Саваи и Маки, но Саваи опередил вечно рассеянного и сонного товарища, и тот, похлопав глазами с тяжелыми веками, пригласил Тиэко.
Когда Касуми оказалась в паре с Саваи, ее вдруг охватило незнакомое ощущение.
Она уже не раз танцевала с мужчиной, но подобное чувство возникло впервые. Можно сказать, что раньше она танцевала, не привнося в это никаких чувств. Его грудь в белой рубашке и ярком галстуке раскачивалась, словно поверхность воды в бассейне, и Касуми сосредоточенно смотрела на нее, как перед прыжком с трамплина.
Саваи сразу начал шутить. Касуми взглянула на белые нарциссы, стоявшие на полке с безделушками в углу гостиной. Саваи сделал поворот в танце, и она отвела взгляд от нарциссов. Недовольно подумала: «Не время смотреть на какие-то цветы».
«Чистые цветы. Саваи не такой. Но искренность не так уж и важна. Разве танцевать с ним неловко или противно?»
Она погрузилась в размышления, не обращая внимания на шутки Саваи.
Мелодия звучала три минуты. Касуми вспомнила, что хотела сказать за это время, и тут же напряглась, сердце заколотилось. Слова, которые она наконец выдавила, должны были прозвучать шутливо и легко, а получилось сурово и словно через силу:
– Знаете, господин Саваи, я как раз видела вас после Нового года на станции «Токёэки».
Саваи с невинным видом, будто не понимая, взглянул на Касуми:
– Э-э? Что значит «как раз»?
При виде такого притворства Касуми вспылила:
– Вот как?! Неужели забыли? До следующего танца постарайтесь вспомнить.
Музыка закончилась. Пластинка была долгоиграющей, они могли танцевать и разговаривать дальше, но Касуми быстро направилась к своему месту. Ее сразу же пригласил Одзаки. Касуми танцевала рассеянно и из его непрерывной болтовни не слышала ничего.
Касуми была довольна, что после окончания предыдущей мелодии, в перерыве, когда еще не затихли отзвуки музыки, ушла и бросила Саваи, встревоженного ее словами. Но чопорный тон, которым она задала вопрос, был непростителен. Это раздражало. Прямо упреки старой девы, сходящей с ума от ревности. Касуми была сама себе противна. Более того, теперь ей казалось, что, оставив Саваи без внимания на следующий танец, она получит обратный эффект. Наверное, у него в ушах все еще звучит сухой голос Касуми, и вдруг он истолкует все совершенно нелепым образом? Возникнет опасное заблуждение: Касуми его ревнует – значит «эта девочка в меня влюбилась»!
«Этого никак нельзя допустить. Я совсем, ничуть не ревновала».
Касуми готова была выкрикнуть это во весь голос и бросила грозный взгляд на Саваи. Тот беззаботно танцевал с Тиэко. По их виду незаметно было, чтобы они обсуждали случай на станции «Токёэки». Касуми немного успокоилась, но в душе клокотал гнев: как же так, человек, которого она пыталась мучить, чувствует себя легко и уверенно, а она, мучительница, нервничает.
Саваи заставил Касуми прождать целых четыре танца: только он собирался ее пригласить, как появлялся другой кавалер, и она уходила. Не то чтобы Саваи умышленно ее дразнил, но, когда они наконец-то смогли потанцевать второй раз, Касуми расхотелось идти с ним, и она старательно искала предлог для отказа.
