Кровь закипает медленно, по одному градусу. В висках пульсирует, словно там долбит дятел. Алиса говорит пылко и с жаром, в чем-то убеждает Макара. А он молча слушает и кивает. Хотя еще десять минут назад презирал Алису.
Мое терпение лопается. Преодолеваю расстояние до них в несколько шагов.
— Нам пора, — грубо говорю.
Кивает.
— Макар, пожалуйста, — жалобно просит.
— Я тебя понял.
Что, блядь? Что он понял?
Если бы Алиса не сделала шаг к выходу вслед за мной, клянусь, я бы потащил ее отсюда силой. Когда садимся в машину, трогаюсь слишком резко.
— Осторожно, — испуганно просит.
— О чем ты с ним говорила? — хватаю руль так крепко, что, кажется, он треснет.
— Попросила отвести Киру к врачам. Поделилась опасениями по поводу возвращения болезни.
— А он что?
— Согласился и стал спрашивать, к каким именно врачам идти и куда.
— А ты что?
— Сказала.
— Плохо! — рявкаю.
— Что? — поворачивает на меня голову. — Почему плохо?
— Потому что суд будет думать, что он беспокоится о здоровье дочери, а ты нет! Нам надо было показать суду, что он не может контролировать болезнь ребенка. Это была бы очень веская причина оставить жить девочку с тобой, а не с ним.
— Я все понимаю, но сейчас стоит вопрос о жизни моей дочери. Я не могу рисковать ее здоровьем во имя личных амбиций. Если выбирать между смертью Киры и ее жизнью, но под одной крышей с Макаром, то лучше второе.
Я изо всех сил стараюсь соблюдать скоростной режим. Меня продолжает колбасить и выворачивать наизнанку. Картинки в голове меняются. То Кира с ее щенячьими глазами, полными слез. То Алиса, разговаривающая с Макаром. А он ещё совсем недавно плюющийся ядом в адрес жены, внимает каждое ее слово и чуть ли не заглядывал в рот.
Резко сворачиваю с главной дороги на проселочную.
— Куда ты? — удивляется Алиса.
Проезжаю метров триста между деревьями и торможу на пустыре. Отодвигаю назад до упора водительское кресло и падаю затылком на подголовник.
— Ты знаешь, что делать, — говорю, не размыкая век.
Я жду, что Алиса склонится над пахом и начнёт сосать, но она неожиданно отстегивает ремень и забирается на меня сверху. Чувствую ее взгляд и дыхание на коже. Оно становится совсем близко. Целует мои губы.
Мозг замыкает. Опять калейдоскоп картинок. Институт. Наше с Алисой знакомство на посвящении в студенты. Первый поцелуй. Первый секс. Первое признание в любви. Как это ни странно, Алиса первой сказала мне фразу: «Я тебя люблю». А я ответил: «И я тебя очень люблю». Но потом я чаще ей признавался. А затем я узнал о существовании Макара. У нас начались первые ссоры. Ревность сжигала меня.
Картинки меняются. Библиотека. Вальяжно развалившийся с сигарой Макар. Опять Кира с щенячьими глазами. И Алиса, доверительно разговаривающая с мужем.
Она продолжает целовать меня. Каждое прикосновение ее губ, словно кислотой обжигает. Параллельно Алиса гладит ладоням мое лицо, волосы, шею. Я почему-то позволяю ей это делать, хотя единственное, чего хочу, — чтобы хорошо отсосала.
— Ах, Андрей, — томно выдыхает мне в губы, начиная ерзать на члене.
Не знаю, как относиться к тому, что она кончает со мной. Когда я решил трахать Алису, просто потому что с неё больше нечего взять, в мои планы не входило доставлять ей оргазмы. А она все равно стонет и кончает, как взбесившаяся мартовская кошка. Как будто у нее десять лет секса не было.
Громко смеюсь последней мысли. Алиса отрывается от моих губ и недоуменно смотрит.
