– Не помню. Вроде нет. Я сразу побежала.
– Куда?
– Сюда.
– А почему сюда?
Открытая в темноту дверь за спиной. Инстинкт, толкающий меня вперед…
– С человеком что-то случилось. Я испугалась.
– К нам тут звери наведываются, – сказал Рик. – Мы не раз их видели. И слышали.
Нина резко повернулась – первый прорыв в ее непроницаемости.
– Это были не звери, мистер Эймс.
В тишине комнаты стал слышен треск рации, отдаленный гул голосов снаружи, захлопнувшаяся дверца машины. Нина шумно вдохнула и повернулась ко мне.
– Расскажите поподробнее о том, как вы его нашли.
Я не поняла вопроса. Разве я ей только что не рассказала?
– Шаг за шагом, от вашего дома, – добавила она, вставая. – Мистер Эймс, у вас пока возьмут показания. Мисс Мейер, давайте немного пройдемся, и вы покажете, где находились, когда зазвонил телефон. Нам важно определить, подходил ли человек сначала близко к дому или был уже мертв, когда вы услышали сигнал.
Я заставила себя встать, сморщившись от боли в коленке.
На лбу Нины обозначилась складка.
– Что с вами?
– Ушиблась, – ответила я.
– Она споткнулась, – вставил Рик, и мы обе посмотрели в его сторону.
– Упала и ударилась, скорее всего о корни. Ничего страшного, – добавила я.
Пройти напрямую нам не дали.
– Им сначала надо оцепить место преступления, – объяснила Нина.
Она включила фонарик, и мы стали спускаться к улице, чтобы оттуда сразу же свернуть к моему дому.
Пройдя пару шагов и видя, как я хромаю, Нина остановилась.
– Подъедем на машине, – сказала она. – Тем более тут темно.
Она подвела меня к машине без опознавательных знаков, открыла передо мной переднюю дверцу, потом обошла с другой стороны и села за руль.
Вблизи Нина Ригби еще больше поражала своими противоречиями. Курносый нос и опущенные уголки рта придавали ей одновременно отрешенный и суровый вид. Насколько я могла судить, она не была накрашена, но когда она взялась за руль, я заметила, что ее ногти покрыты нежно-розовым лаком.
На улице никаких машин – непонятно, как сюда попал тот человек. Наши с Риком почтовые ящики стояли рядом, и от них в разные стороны расходились подъездные дорожки.
Как только мы свернули к моему дому, резкий свет прожекторов выхватил из темноты место, где я набрела на труп. В белом жутковатом сиянии вились комары.
Около дома – только моя машина.
Нина выключила мотор, фары погасли – теперь лишь прожекторы с места происшествия отбрасывали зловещий отсвет на кусты между участками. Ломаные тени людей тянулись в нашу сторону.
– Ваш дом совсем не освещен, – сказала Нина.
– Да, надо бы заменить лампочку на крыльце.
Нина вышла, хлопнув дверцей машины, и, пока я вылезала, успела дойти до крыльца. Она стояла, уставившись прямо перед собой, но не потому, что ждала меня. Ее взгляд упирался в открытую дверь, притягивающую своей темнотой. Щелкнул фонарь, осветив крыльцо и ступеньки.
– Это вы оставили дверь открытой?
– Похоже на то, – ответила я.
Нина стала подниматься, а я облокотилась на перила, чтобы сильно не сгибать колено. Моя спутница тут же повернулась.
– Вы уверены, что можете идти?
– Да-да. Просто не хочу напрягать ногу.
На самом деле я была на пределе, почти падала без сил, что наверняка слышалось в моем голосе. Нина остановилась чуть в стороне от двери – возможно, ждала, пока я подойду. И вдруг резко толкнула дверь ногой, до конца распахнув ее и направив внутрь фонарь. Ее плечи напряглись, и на мгновение мне представилось то, что могло поджидать в темноте.
