Дойдя до калитки, Йон оборачивается и улыбается еще шире:
- Дальше я сам. До завтра, Лия.
- До завтра.
Вернувшись, обнаруживаю, что мать ушла. Ставлю кашу в печь, забираю сумку и иду в свою комнату. Вчера из-за штопки я не успела сделать все домашние задания на завтра – придется наверстывать.
Перед сном тайком расстилаю на полу пару мокрых тряпок, связываю себе ноги и надеюсь на то, что это поможет.
4. Глава 4
Из забытья меня вырывает привычно раздражающее дребезжание будильника. Выключаю его и сажусь на кровати. Напрасно я раньше не ценила такие простые радости, как проснуться в том же месте, что и заснуть - не в реке, не на кладбище, а в собственной постели. Если так произошло, значит, утро уже можно считать добрым.
Развязываю веревки и спускаю ноги с кровати, но, наступив на что-то мокрое и холодное, сразу отдергиваю. Совсем забыла о тряпках! Аккуратно собираю их с пола и на вытянутых руках отношу во двор. Там прополаскиваю и развешиваю на заборе в месте, где они не будут слишком бросаться в глаза. Возвратившись в свою комнату, переодеваюсь в платье и приступаю к обычной утренней рутине.
Самочувствие уже получше. То ли дело в том, что больше мне не нужно переживать весь этот ужас в одиночестве, то ли в том, что я наконец-то более-менее выспалась – не знаю. Но сегодня у меня чувство, что все не так уж плохо.
Закончив с утренними делами, беру яйца, закрываю дверь, прячу ключ и выхожу с близнецами на улицу. Вопреки обыкновению, Йона перед домом нет. Осматриваюсь по сторонам – пусто. Он не пришел.
Внутри меня все обрывается. На ватных ногах возвращаюсь во двор и оставляю миску с яйцами за калиткой. Если Йона нет, придется относить их самой, и лучше обойтись без лишних свидетелей. Так что сперва отведу детей к бабке, а уже потом сделаю, что должна.
В голове крутятся мысли о том, почему он не пришел. Никаких признаков болезни я вчера не заметила, так что, вероятнее всего, он не пришел, просто потому что передумал со мной общаться. Наверняка, или воспитание не позволило сказать все прямо, или он струсил и из-за этого не смог. Сердце сдавливает болезненным спазмом. И что теперь будет? В классе он тоже перестанет со мной общаться? Мы станем просто двумя школьниками, которые сидят за одной партой? Хотя если он сохранит мою тайну, уже будет неплохо.
Я настолько погружена в свои переживания, что даже не реагирую на язвительные слова бабки. Отдав мальчишек, поворачиваю к своему дому. Ноги переставляются с трудом – все во мне противится тому, чтобы вновь идти в дом бабы Мани.
Внезапно меня кто-то нагоняет и хватает за руку. Поворачиваюсь – Йон, согнувшись, упирается рукой в колено и пытается отдышаться. Когда это ему удается, он произносит:
- Уффф! Представляешь, проспал сегодня! Хорошо, служанка побоялась, что завтрак остынет, и пришла о нем напомнить. Надо же так попасть! Вчера снова допоздна сидел в библиотеке, пытаясь отыскать что-нибудь полезное, и, видимо, организм мне за это решил отомстить. Ты как – уже отнесла яйца?
Чувствуя, как мир снова обретает краски, отрицательно качаю головой, опасаясь, что из-за кома в горле не смогу сказать ничего внятного.
- Ладно, пойдем!
Возвращаемся ко мне домой, я передаю ему яйца и по дороге к бабе Мане все-таки рассказываю о ее вреднючей козе. Йон усмехается:
- Не переживай! Если сунется ко мне, я ее так огрею, что мало не покажется. Это ты мелкая и нестрашная, а у меня кулаки вот какие! – он демонстрирует действительно внушительного размера кулак.
