– Правда? И как ты справляешься? – спрашивает она, широко распахивая свои большие карие глаза.
– Ну, когда я чувствую беспокойство во время путешествий, я надеваю старую мамину кофту – это как одеяло безопасности. Полагаю, ты не можешь взять с собой на сцену одеяло.
К моему облегчению, она хихикает.
– Нет, это наверняка не сработает, если только мы не решим поставить «Отверженных», тогда я могу притвориться, что это – мои лохмотья.
Она вдруг закрывает глаза и начинает петь вступительные строки арии «On My Own» из «Отверженных», и ее волшебный голос несется над водой. Она идеально попадает в каждую ноту, и в ее голосе чувствуется такая тонкая дрожь, что он проникает мне прямо в сердце. Я чувствую, как к глазам подступают слезы.
Ее голос становится все сильнее и сильнее, пока не достигает крещендо, она едва успевает переводить дух. Я и сама едва дышу, пораженная тем, какой мощный инструмент скрыт в столь маленьком теле. Когда она заканчивает, финальная нота еще звучит в воздухе, и я разражаюсь аплодисментами. И не я одна: позади нас собралась небольшая толпа, и они все неистово аплодируют. Поузи резко оборачивается, лицо ее становится красным, как свекла, но она чуть кланяется и слабо улыбается толпе. Они постепенно расходятся, и мы снова остаемся одни.
– Поузи, это потрясающе! Я знаю, тебя это совсем не радует, но… Я понимаю, почему тебе дали главную роль.
Ее слабая улыбка исчезает.
– Спасибо, Пенни. Когда-то мне нравилось петь людям… когда это была лишь я, сама по себе, с микрофоном или, может быть, за пианино. И когда я допускала ошибку, то никто, кроме меня, не страдал. Но если я облажаюсь на спектакле, это уже будет касаться не только меня, но всех студентов: музыкантов из оркестровой ямы, танцоров из ансамбля, декораторов, осветителей и звукорежиссеров – не говоря уже обо всех остальных актерах на сцене. Я всем все испорчу. Вот почему я не могу этого сделать. Так что мне придется вернуться в Манчестер.
– Я понимаю, о чем ты, – говорю я. – Мне кажется, именно поэтому мне нравится фотография. Только я и камера.
Она поднимает взгляд и улыбается мне.
– Спасибо за понимание… Было приятно поговорить с кем-то, кто не считает, что я должна преодолеть себя и исполнить роль. Ты сказала, что приехала навестить кого-то? Этот кто-то из актеров?
Я киваю.
– Ага… Ее зовут Меган.
– Меган Баркер?
Я снова киваю.
Поузи закусывает нижнюю губу.
– Я не очень хорошо ее знаю, но пробы у нее были неплохие. Ты ее по своему городу знаешь?
– Ага, я из Брайтона.
Глаза Поузи загораются.
– О, я столько слышала о Брайтоне, всегда хотела там побывать, но как-то не получалось.
– Это довольно далеко от Манчестера, – отвечаю я со смехом.
– Точно! – Поузи бросает взгляд на часы. – Я… Мне лучше вернуться. Возможно, стоит снова позвонить маме. Она хоть и давит на меня, но будет беспокоиться.
Моя новая знакомая подхватывает свой рюкзак и поворачивается.
– Погоди, притормози на секунду. Мы можем обменяться мейлами? Тогда, если тебе вдруг снова понадобится с кем-то поговорить…
Она кивает и достает из кармана телефон.
– Будет здорово.
Я вбиваю в ее телефон и мейл, и свой номер, так что она сможет связаться со мной по ватсап.
– В любое время, договорились? – уточняю я.
Поузи приближаетсся и заключает меня в объятия. Я обнимаю ее в ответ, и мы вдвоем идем назад, к мадам Лаплаж.
