Девушка с медицинским - страница 15

Мама собирала меня тогда буквально по кусочкам, словно я была жертвой, пережившей катастрофу. Цунами, например… хотя больше всего подходит землетрясение. В определённый момент я просто полетела в бездну неизвестности: без замыслов и намерений, рассчитанных на то, чтобы придать жизни ясность. Но это была всего лишь катастрофа под названием «отношения между людьми».

Я видела в маминых глазах страх, который она скрывала от меня за неизменными улыбками и шутками. Она обнимала меня, позволяя всем слезам вылиться. Она ложилась со мной рядом и шептала на ухо, что уж она-то меня любит… даже когда другие не любят. Покупала кучу всевозможных пирожных и конфет, а по выходным пекла пироги.

Я приняла слишком близко к сердцу всё, что продолжалось долгие месяцы. Я отравилась реальностью и проходила лечение временем. Мне были прописан покой. Детоксикационная терапия душем – по нескольку часов подряд, пока никого не было дома. Заместительная терапия музыкой и огромным количеством книг.

В моей голове каждое утро звучал мысленный диалог между ним и мной. Вся моя невысказанная боль, смешанная с обидой и ненавистью, все воспоминания, оторванные от него и тянувшие меня вниз – туда, откуда я не найду выхода второй раз…

Мама слишком хорошо знает меня, чтобы дать мне утонуть, не попытавшись спасти. Она знает, что, пока я балансирую на грани депрессии, ей удастся сказать, сделать что-нибудь. Это трудно, но возможно.

Чайник закипает, и я бросаю в чашку одноразовый пакетик. Выключаю конфорку и ставлю чайник на место.

Бывает, что раз в два или три месяца со мной пытаются познакомиться, но я всегда вру, что у меня есть парень. Не хочу повторения случившегося. Никому не верю и не хочу ни с кем встречаться. Лучше провести жизнь в полном одиночестве, и пусть оно грызёт меня: раз я чувствую боль – значит, жива.

Мама вернулась с работы и спросила:

– Встала уже?

– Да, – вяло проговорила я.

Она сняла спецодежду, помыла руки и начала выкладывать из сумки батон, пакет с пряниками и буханку чёрного хлеба.

– Мам, послушай, я хочу стать писательницей, – осторожно начинаю я. – Но я не брошу работу, пока не смогу зарабатывать этим на хлеб. Я со старших классов помогала тебе мыть полы и потом ещё нашла себе работу на полставки. А в колледже я раньше остальных устроилась уборщицей в аптеку. И за всё время, что работаю, я ещё ни разу не взяла отпуск. Я хочу работать, а не просиживать штаны, по-любому. Это ведь моя жизнь, и мне не нужна другая работа, я хочу писать книги… Пожалуйста, пойми меня и прими такую. Я буду работать до тех пор, пока моя мечта не сбудется!..

– Сейчас ты заставила меня гордиться тобой, – сказала мама.

Я заметила, что на глазах у неё выступили слёзы. Она поднялась и обняла меня.

Я всегда боролась за то, что любила. Теперь я не одна. Мама поддержит меня, и это для меня главное.

Нет лучшего чувства, чем снова быть живой!..

Что из случившегося в моей жизни было самым страшным?

…Первое, самое раннее воспоминание. Я помню, как мы стоим неподалёку от детской республиканской больницы. Мама, папа и я. Только вот уедем лишь мы с папой, потому что моего младшего брата положили сюда почти сразу после рождения, и мама должна остаться с ним.

– София, пойдём, нам пора, – говорит отец и тянет меня за руку.

Но я стою, как вкопанная, и говорю:

– Без мамы не пойду!

– Как же я пойду?.. Здесь твой брат… – грустно произносит мама, обнимая меня на прощанье.