Я тут же шикаю, но этим и привлекаю внимание Горского. Он оборачивается и упирается в меня взглядом, да таким, что волнение появляется и пульс учащается.
– А как насчет вашего доклада, госпожа Смирнова? Покажите «класс».
К щекам моментально прилипает краска. Ладони вдруг потеют, а по спине проносится еле уловимая дрожь.
Все внутри словно натягивается перед неминуемой катастрофой. В голове голосом Горского звучат на повторе его колкие фразы.
«Покажите класс, Смирнова»
«Если бы я нарушил личное пространство, я бы заметил»
Медленно поднимаюсь с места, стойко выдерживая вызов, и набираю воздух в лёгкие.
Что ж. Он сам напросился.
8. Глава 8 Василиса
Несмотря на волнение, я отвечаю уверенно, потому что знаю, мой доклад написан на отлично.
Я не привыкла делать абы как, даже если это унизительное задание от самовлюбленного препода, не знающего границ.
Во время выступления Горский в основном ходит позади меня, чем немного нервирует, я бы предпочла видеть мужчину. Наконец, заканчиваю несколькими примерами, спрашивая у аудитории, что из высказанного является харассментом, а что нет, все отвечают верно.
– Ну и последний пример, – поворачиваю голову в сторону Горского, который замер сбоку, скрестив на груди руки. – Разрешите использовать вас в качестве образца, Руслан Альбертович?
Я не отвожу взгляда, хотя Горский вздергивает бровь, а потом щурится, сканируя меня.
– Разрешаю, – выдает низким голосом.
– Подойдите, пожалуйста.
Я встаю точно, как в прошлый раз, прижавшись пятой точкой к столу, Горский приближается не спеша, словно лев к жертве. Не знаю, откуда такая аналогия родилась в голове, может, потому что мужчина так смотрит, словно сожрет и не подавится?
Не терять уверенность, главное, не терять уверенность.
Я отлично осознаю, что эта акула бизнеса раздавила немало конкурентов, а я для него и вовсе мушка, которую прихлопнуть ничего не стоит. Но я хочу доказать свою правоту. Не хочу прогибаться перед ним.
Ни перед кем не хочу.
– Представим, что мы с вами руководитель, – указываю на него, а потом на себя, – и подчиненная. Поставьте, пожалуйста, руки на стол по сторонам от меня.
Горский усмехается, даже не пытается скрыть этого. Опускает руки на стол, приближаясь ко мне, как и в прошлый раз. Запах его туалетной воды перемешан с едва уловимым терпким мужским запахом самого Горского. В совокупности этот аромат дразнит ноздри, сбивая с мыслей. Как и взгляд мужчины, направленный в мои глаза.
Я нервно сглатываю, теряя ту самую уверенность. Даже забываю на несколько секунд, что мы стоим перед аудиторией, забитой студентами.
У Горского красивые глаза с длинными ресницами.
– Что дальше, Смирнова? – в уголках его губ играет едва заметная улыбка, он мажет взглядом по моим губам, и я облизываю их, только поняв, насколько сильно они пересохли.
Нервно разворачиваюсь к аудитории.
– Как считаете, – мой голос уходит ввысь, и я откашливаюсь, пытаясь успокоить быстро стучащее сердце. – Как считаете, ведение диалога в обозначенных позициях – это харассмент?
– Да, – хором отвечают ребята, и я снова поворачиваюсь к Горскому.
– Это харассмент, Руслан Альбертович, – говорю тихо, он усмехается, а потом едва слышно отвечает:
– Харассмент – это принуждение, Смирнова. А вам очень даже нравится.
Он отстраняется, я в обалдении моргаю, чувствуя, как щеки заливает красным. Он что, он сейчас намекнул, что я… Да как он может!
