Я проверила подушечки пальцев – нет ли золотой пыли. Да нет, все чисто, все нормально. У Джея на теле и плечах тоже никаких следов. Может, я и вправду выздоравливаю. Я выскользнула из-под простыней, подобрала брюки и блузку и прокралась в ванную. Открыла несколько ящиков в поисках зубной пасты и вдруг увидела их. Обезболивающие таблетки. Лортаб.
Рот наполнился слюной, челюсти свело, когда я представила себе, как разгрызаю горькую таблетку. Я встряхнула головой. Сжала губы. Накрепко.
Взяла в руки пузырек и тут же почувствовала, каким теплом одарили бы меня таблетки; какое торжество захлестнет меня, стоит их принять. Уинн, и Молли Роб, и доктор Дункан превратились бы в ничего не значащие точки. Слова отца отступили бы во мрак. Я была бы свободна!
На какое-то время…
Я поставила пузырек рядом с раковиной и неотрывно смотрела на него, пока одевалась. Собиралась уже выйти, но повернула. Почему бы не взять лекарства, не спрятать в сумке – так, на крайний случай. А сейчас даже и не открывать пузырек. Достаточно сознания того, что таблетки всегда при мне. Я отвернула крышку и высыпала содержимое в ладонь, а пузырек поставила на место.
На кухне я пересыпала таблетки в кармашек сумки, закрыла его на молнию и обулась. Над туалетным столиком мамы Джея висел календарь, я поставила палец на последнюю клеточку месяца – 30 сентября, мой день рождения. До него осталось ровно две недели.
Возможно, шизофрения имеет генетическую природу, возможно, она даже наследуется напрямую, но что за бред нес папа, дескать, она проявится ровно в день тридцатилетия? Полная нелепость: с точки зрения медицины это невозможно. Хотя если его слова хоть отчасти правдивы, если такое случилось с Трикс, Колли и Джин именно в тридцатый день рождения, то как от этого отмахнуться?
Я тотчас ощутила это темное, паучье, всегда витавшее надо мной, – страх ли, безумие или что еще, которому мне до сих пор удавалось противостоять благодаря спиртному, таблеткам и заученным в клинике мантрам. И вот теперь оно вернулось и снова пробиралось в мозг, как тогда в детстве.
Если отец, Уинн и доктор Дункан правы и я действительно генетически предрасположена к шизофрении, то она настигнет меня в любом случае. Так что у меня два пути: либо сидеть и глотать лортаб, любуясь золотой пыльцой и красными воронами над заливом, пока Уинн не упечет меня в дурку. Либо бороться. Я могу вернуться в реальный мир и встретить тьму лицом к лицу. Выяснить наконец, что на самом деле случилось с женщинами в моем роду.
Разглядывая сигарную коробку с красным вороном, стоящую в центре стола, я почувствовала, как меня захлестывает волна ужаса. Больше жить в таком напряжении невозможно. Я должна узнать правду. Если удастся выяснить, что произошло с мамой – и с бабушкой и прабабушкой, – есть надежда, что я пойму, как защититься от этого самой. Их истории – мой единственный шанс.
О родственниках с материнской стороны я не знала ровным счетом ничего. У меня были тетя, дядя и несколько двоюродных братьев и сестер – но это со стороны отца. А мать будто вышла в один прекрасный день из реки. Никто никогда не говорил о ее родственниках. А теперь у меня оставалось две недели, чтобы их найти.
Четырнадцать дней…
Мне понадобятся деньги. И план действий. Я вспомнила о машине, оставшейся около отцовского дома. Может, сегодня она согласится завестись, если звезды сойдутся и если я как следует помолюсь. Придется помолиться. Я проберусь туда, опережу Молли Роб и Уинна, пока они не сговорились, что делать. Засяду в безопасном месте, главное – доступ к компьютеру. Мне многое нужно успеть.
