Опустившись на диван, я закуриваю – воздух тут всё равно хуже некуда. Серый дым поднимается к потолку, и я решаю, что эта сигарета последняя. Курить мне теперь в любом случае больше не с кем. Все мои друзья сгинули. Как и мои родители. С тех пор как я переехала, никто мной даже не поинтересовался. Да и плевать. Они всего лишь кучка лузеров без будущего. Я не такая, как они.
Сделав последнюю затяжку, я открываю окно и выбрасываю окурок на улицу, наблюдая за тем, как он оставляет едва заметный след на снегу. Я не знаю ни этих улиц, ни этих домов – они мне совершенно не известны. И вообще, я впервые оказалась в этом районе, только когда приходила посмотреть квартиру. Однако подобная неизвестность меня вполне устраивает – она означает, что и меня здесь никто не узнает. А пока это так, я в безопасности.
Пока это так, мне нечего бояться.
Понедельник
Сайюнн не выносила людей, которые полагали, что возможность родить ребёнка – это нечто самой собой разумеющееся. Вероятно, именно поэтому ей никогда не нравилась Марианна. Сайюнн поднялась, выбросила остатки овсяной каши в мусор и сунула тарелку в посудомоечную машину.
Кофемашина перемалывала зёрна со своим обычным урчанием. Чашка наполнилась чёрной жидкостью, и снова воцарилась полная тишина. Волосы Сайюнн были ещё слегка влажными после душа, а благодаря утренней зарядке по телу расплывалась приятная нега. Однако её мысли вернулись к Марианне, не позволяя ей наслаждаться утренними часами как обычно. Ей вспомнились беспардонные манеры Марианны и её постоянное стремление вызвать у окружающих сочувствие. Временами Сайюнн хотелось прикрикнуть на неё, чтобы она не забывала, что мир не вращается вокруг неё. И это Сайюнн, которая искренне жалела её в день их знакомства! Снова присев у кухонного стола, Сайюнн уставилась в окно вместо того, чтобы открыть газету, что держала в руке.
День их знакомства с Марианной определили два судьбоносных телефонных звонка. Первый был из больницы, где ей сообщили, что и третья попытка ЭКО провалилась. Сайюнн даже не поверила своим ушам и, истерично хихикая, сказала, что это, видимо, какая-то ошибка. Дескать, результаты следует перепроверить. Может, их перепутали с другой пациенткой? Не зря же она чувствует в животе какие-то необычные шевеления: будто внутри неё летают, как по воздуху, крошечные мыльные пузыри. Не зря же она шептала «Здравствуй, малыш!», когда накануне гладила себя по животу. И она могла поклясться, что изнутри кто-то поприветствовал её в ответ, слегка пнув маленькой ножкой или помахав ручкой, ну или что там делают младенцы в утробе матери.
В конце концов Фаннар забрал у неё телефон и обнял. Он прижимал её к себе, а она даже не сразу заметила, что плачет. Неужели она действительно накричала на вежливого доктора на том конце провода? Она, которая никогда не выходила из себя в общении с другими людьми. И отец её говаривал, что в венах Сайюнн кровь не течёт. Жива ли она вообще? Ей казалось, что нет. По крайней мере в те мгновения, что она рыдала в объятиях Фаннара, а мыльные пузырики в её животе лопались один за другим: хлоп, хлоп, хлоп. Прощай, малыш. Прощай тот, кого не было.
Таким был первый телефонный звонок. Второй оказался гораздо позитивнее. Звонили из отдела опеки: у них оказался ребёнок, нуждавшийся в попечителях. Готовы ли они с Фаннаром взять его на воспитание? Никакой эйфории Сайюнн, конечно, не испытала, но у неё затеплилась надежда. Фаннар был настроен скептически, да и сама она задавалась вопросом, насколько велики её шансы справиться с подобной миссией. Однако просматривая онлайн-форумы, где беременные женщины жаловались на боли, усталость, кислотную отрыжку и бессонницу, Сайюнн пришла к выводу, что она сильнее их. Поэтому она согласилась, ребёнка передали им, и она ни секунды не жалела о своём решении.
