Рассказ Жени прервал звонок домашнего телефона. По-видимому, звонивший интересовался, почему девушка не отвечает по мобильному, и она начала оправдываться, говоря, что сдавала экзамен, поэтому отключила телефон, а не включала потому, что устала и не хотела ни с кем общаться. Потом Женя побледнела и растерянно посмотрела на нас:
– Свету убили, – на ее глаза навернулись слезы, – еще утром. Я экзамен сдавала, телефон отключила, до меня никто не мог дозвониться, – она повторила для нас то, что уже сказала телефонному собеседнику.
Я подошла к плачущей девушке, обняла ее и погладила по голове. Женя вцепилась в меня и разрыдалась:
– Чеснокова арестовали! Этого не может быть! Это не он! Он не такой…
Начинающуюся истерику нужно было гасить немедленно.
Я подошла к раковине, намочила полотенце и приложила мокрую ткань к лицу Жени.
– Не переживай, милиция разберется, найдет настоящего виновника.
– Вы не понимаете, он замечательный, он такой талантливый, он так нас всех любит! – опять начала накручивать себя девушка.
– Женя, – я постаралась отвлечь ее, – расскажи мне, может быть, ты что-то слышала, заметила что-то особенное, нетипичное. Кроме Алины, кто еще не любил Свету?
– Да все любили! Веселая, невредная, компанейская. И Алинка невсерьез бросила эту угрозу – просто в сердцах. Они потом помирились. Света и так не на последних ролях в группе была, сама в некоторых песнях солировала. Ой, что же теперь будет? Ведь у нас через три дня концерты в соседней области, уже билеты проданы!
– По-моему, вам нужно собраться и в память о погибшей Свете провести концерты! Этим вы и Чеснокову поможете.
Девушка взяла себя в руки и начала обзванивать подруг, предлагая собраться, чтобы обсудить происшествие и наметить план действий.
Когда она убежала, Семен растроганно поблагодарил меня:
– Таня, она тебе рассказала столько, сколько я не слышал за последние три года!
– А ты пытался услышать? Или только предъявлял претензии: ты должна, ты обязана, я хочу, чтобы ты сделала это, стала такой? – на этом я остановилась, заметив, что сама перехожу на нравоучения.
Распрощавшись, мы с Ножкиным договорились держать друг друга в курсе событий.
Взглянув на часы по дороге домой, я решила, что девять вечера – не слишком позднее время для звонка другу, и уже нашла в телефоне номер Кири, когда вспомнила свои утренние уверения в том, что я не буду заниматься этим делом. Что же делать – признать правоту Кирьянова и пойти к нему на поклон? Делать этого не хотелось до смерти. А спрошу-ка я Гарика Папазяна, другого моего милицейского друга, о том, что он знает о расследовании убийства на бульваре.
Гарик моему звонку не удивился – он уже пообщался с Кирьяновым и был в курсе моего утреннего приключения. Больше того, ждал моего звонка, поэтому сразу приступил к делу и рассказал, что следователь вовсе не арестовывал Чеснокова, а пригласил продюсера, чтобы выяснить, кому была выгодна смерть Светланы, и узнать о взаимоотношениях в группе. Вспомнив утро и приемы работы лейтенанта, я поняла, что задержание «на всякий случай» вполне в его духе, и не удивилась, что Чеснокову пришлось весь день провести в милиции. С Гариком мы договорились обмениваться, как всегда, информацией.
Дома я раскинула кости и выяснила, что «пока я медлю, будущие удачи могут пострадать, а тайные замыслы врагов возмужают» – об этом сказали мне выпавшие цифры: «7+36+17». Но разве я медлю?
