Танюша послушно положила нож и открыла шкафчик с аптечкой.
– Бабуль, – заговорила она, заклеивая длинный красный порез пластырем с зелёнкой. – Я не хочу, чтобы Таня умерла. Как мне её спасти?
Старуха долго молчала, глядя в окно.
– Спасти! Тут главное быстро оборачиваться, дело-то такое… – она пожевала губами. – Ей жить-то может неделя осталась, не больше уже… А ты пока найди, кто серп выточит, да ещё нитку шёлковую освятить надо. Ну это уж я сама… в церковь пойду вот.
Танюша усердно кивала, утирая мокрые щёки. В груди теплело: бабушка поможет, они спасут Таню.
***
Тяжёлая сумка с продуктами вдруг стала невесомой.
– Чё прёшь-то сама, дай помогу.
Таня сдула чёлку со лба. Димка одной рукой взялся за сумку – как будто в ней было не десять килограмм, а десять грамм. И когда успел так вымахать, вроде только что был ниже Тани ростом, а теперь смотрит сверху вниз. Глазами своими синими.
Она молча отпустила ручку сумки, они пошли рядом.
– Не жалеешь, что из школы ушёл? – спросила Таня, когда молчать надоело.
– Чё я дурак, жалеть? – фыркнул Димка. – В путяге красота, уроки почти все нормальные, не тупость как в школе. Кузница даже есть, я вот теперь ножи ковать умею.
– Это что, прямо урок такой? – поразилась Таня.
– Да не, ты чо, это просто. Там типа кружка такого. А в школе чё там? Как?
Таня пожала плечами, сорвала травинку с обочины:
– Да всё по-старому, сейчас девчонок больше, чем мальчишек в классе, так что поспокойнее.
– Некоторым-то девкам тоже лучше бы в путягу уйти, – заметил Димка и переложил сумку в другую руку. – Картошку что ли домой прёшь?
Таня рассеянно кивнула.
– Это каким-таким некоторым, Танюше, да?
– Да хоть бы и ей, катается на двойках, а бабка её пи… бьёт, короче. Толку ей с той школы? Так бы профессию получила, от бабки бы своей съехала.
– Танюша свою бабулю никогда не бросит, – серьёзно сказала Таня, которая тоже последнее время думала об этом, особенно, когда Танюша приходила в школу в платьях с длинным рукавом или кофтах – синяки прятала. Бабуля её – даром, что старая, била смертным боем за любую ерунду.
– Ну и дура, – заключил Димка и тут же торопливо добавил. – Ну ты эта, только не сердись. Я знаю, что она подруга твоя. Я ж ей зла не хочу, наоборот. Только как ей добро-то сделать?
Таня вздохнула, подумала и взяла Димку за руку. За другую, свободную от сумки.
***
Освятить нитку проблем не составило. Танюша купила моток белой шёлковой, как паутина, нитки в швейном. Добродушная тётя Галя на кассе передала бабуле привет. А потом они с бабулей поехали на социальном такси в церковь. Батюшка у них даже не спросил, зачем они нитку святят, видно, решил, что для рубашки какому-нибудь малышу.
С серпом было сложнее, но Танюша придумала, что делать.
– Дим, ну что, ты Танюше выкуешь этот серп?
Димка как раз менял памперс Костику и лицо его выражало решимость, свирепость и страх.
– Чего ей всрался этот среп?
– Говорит, бабушке…
– Только если она этим серпом своей бабке горло вскроет.
– Дим!
– Ну а чего я должен своё… хобби на это тратить? Я ж для удовольствия кую, а не на заказ.
Таня вздохнула:
– Ладно, ты же всё равно только ножи умеешь ковать… Серп же сложнее. Спрошу у кого-нибудь в городе.
– Ничего не сложно, – буркнул Димка, присыпая розовую попку Костика тальком. – Чё, думаешь, если гнутый, так сложно? Дилетантка! Там же формы есть для отлива. Чё реально думаешь, не смогу?
