Закричал колдун страшно:
– А! Вот зачем мать твоя голову мужа просила! Ну, держись же!
– Нет, – говорит мальчик, – теперь моя очередь.
И тоже давай слова колдовские говорить:
– Вы глаза мои, глаза, те, что унесла вода, загляните вы в нутро чёрное, покажите мне его сердце.
Схватился колдун за грудь, завыл:
– Обманула меня твоя мать, грязная девка, в земле не похоронила, так воде отдала!
А мальчик знай себе продолжает слова заветные говорить:
– Оплетите вы, волосы, чёрное сердце да вырвите из груди!
Закричал колдун, захрипел, забился. Головы на кольях глаза да рты открыли. Раскрылась грудь колдуна, белые рёбра обнажились да красное мясо показалось, и выскочило из его груди сердце, русым локоном плотно обвитое. Наступил на него мальчик ногой да втоптал его в землю. А как только он это сделал, так расшаталась, раскатилась по бревну изба колдунская, колья на землю упали, сорвались все головы с кольев да покатились к колдуну и давай его есть, зубами рвать. Пока кости дочиста не обглодали, не остановились. Похоронил тогда мальчик все головы во сырой земле, кресты поставил, имена написал, да не ошибся ни разу, как кого звали в миру. Обглоданные кости колдуна собрал он в мешок да унёс в лес, волкам, барсукам на поживу. С тех пор колдуны да дивы ту деревню стороной обходили, ни засуха её не тревожила, ни мор не брал. А мальчика с собакой больше никто никогда не видел. Тут и сказке конец.
– …второго-то близнечика она не родила, так он ей в живот убёг, вот скоро расти начнёт, так и её разорвёт. Надо вынимать второго-то.
– Бабуль, – Танюша тревожными тёмными глазами смотрела на старуху. – Так ведь Таню доктор смотрел… Она сказала, второй плод не развился… Его первый как бы… поглотил.
– Ништо он не поглотил, дура ты, я получше знаю, подольше живу, – бабуля говорила монотонно и веско. – У нас на селе так девка померла, тоже шибко умной считалась. Нерождённый младенчик у ней в кишках засел, да потом и разорвал её изнутри. А всего и нужно было новым серпом живот разрезать, достать его. И живот шёлковой освящённой ниткой зашить. И жива бы была! Вот помрёт скоро Танька-то твоя, сына да мужа сиротами оставит. На докторов своих молитесь, а им только и нужно денег с вас, дур, а помрёте вы, живёте, это им тьфу.
Бабуля поджала сухие губы. Танюша отвела взгляд.
– Я когда ошибалась-то, дура ты? Никогда.
Танюша смотрела в окно из которого была видна детская площадка. На пустой площадке её подруга Таня вместе с мужем Димкой делала степенные круги, толкая перед собой голубую детскую коляску. Димка там, значит Танюша пока на улицу не пойдёт. Вечно этот Димка ещё с детства им мешался. Как только Таня вышла замуж за этого… этого… Забыла что ли, какой он был гадёныш…
***
– Кондитерская открывается, – деловито раскладывая украшенные камешками и листочками куличики по краю песочницы, объявляла Таня. – Проходите, пожалуйста, говорите, чего вам.
– Скажите, а какие у вас пирожные вкусные? – Танюша изображала покупательницу с ребёнком. – У моей Кати День Рождения, нужны самые вкусные.
– Вот эти с тополиными листочками очень красивые, вам сколько завернуть? Пять рублей, пожалуйста.
И тут же обе завизжали, закрывая глаза от брызнувшего в лица песка: Димка из соседнего подъезда с гоготом прыгнул прямо на «прилавок» с угощением.
– У, дрянь! Опять вредишь! – крикнула Таня, вскакивая на ноги и пускаясь следом за Димкой.
