Боже, какая мерзость.
Я быстро листаю свой блокнот, чтобы найти зарисовку кнопок телефона, которую сделала, когда Юля рассказывала мне за что каждая отвечает, и нахожу нужную.
Слава богам, отвратительная картинка прекращает собираться в моей голове сразу же, как отрубаются звуки.
Я попала в ад.
Надеюсь, это был первый и последний раз.
4. Глава 3. 26 месяцев до катастрофы
Они пять заперлись.
Сегодня я уже говорила, как ненавижу свою работу?
Ах да, точно. В первые же пять минут рабочего дня, при первом же громогласном зове «Софья». Как быстро можно возненавидеть собственное прекрасное имя.
Но не мешает повториться: ненавижу, ненавижу, ненавижу.
Если она снова включит долбанный селектор прямо посреди… Извращенка, ей-богу. Или извращенцы. Может, Тарелкин в курсе, что она это делает и поощряет? Может, у них такие специфические игры?
– Курьера заказывали? – опирается на стойку наш извечный мальчик на побегушках из курьерской компании.
Мелкий, а самоуверенный донельзя. И как таких на работу берут? Паспорт хоть проверяют?
– Ты вовремя, Балабол Виталик, – встаю со стола и тянусь к стопке уже запечатанной корреспонденции.
– Я Балабанов, – сразу куксится малыш.
– Не обольщайся.
Перебираю заполненные накладные, проверяя, все ли заполнила.
– Кстати, у меня заканчиваются конверты А4, я сказала оператору, ты принес? – поднимаю взгляд на мальчишку.
– Картонных пока нет, завтра привезу, – все еще дуясь, бубнит он. А нечего ко взрослым тетям клеиться. – Пакеты надо?
– Нет. И накладных захвати завтра, ладно? У меня штук двадцать всего осталось.
– Ок, моя госпожа, – снова лыбится чертенок.
Ну как у него так выходит, ума не приложу. Его только что опустили по самое не могу, а он и минуты не погоревал. Снова заигрывает.
– Иди уже, Виталик, – против воли и сама улыбаюсь ему.
Он совершенно по-мальчишечьи подмигивает и разворачивается на выход, зажав подмышкой конверты с корреспонденцией. Тут же распахивается дверь кабинета генерального.
– Я тогда сейчас за туфлями, а вечером к маме, чтоб все, как положено, – воркует Юля, появившаяся вслед за Тарелкиным из кабинета.
Она жмется к нему так, что кажется, дыру в его рубашке сейчас протрет. Еще не дотерлись?
– Точно на обед не сможешь вырваться? – по-классически дует губы.
– Точно, – отвечает Юрий Константинович. – Позвони кому-нибудь из подружек.
– А ты мне денежку кинешь? Я в "ПастаБар" хотела заскочить сегодня. Знаю, непозволительно в себя прямо накануне свадьбы столько углеводов пихать, но так хочется, умереть можно.
Боже, эта женщина гениальна. И ножкой топнуть, и губу закусить. Театральные подмостки потеряли актрису, sos.
– Кину, конечно, – тепло улыбается шеф, наглаживая круглое плечико невесты.
Первые два месяца работы я была уверена, что функция «растяни губы и порадуйся жизни» в этого человека-робота не вшита.
– Софья, пока! – жизнерадостно прощается со мной беззаботная женщина с флером лицемерия.
– До свидания, Юлия Сергеевна, – выучено нейтрально говорю я, снова утыкая свой нос в компьютер.
– Софья, зайди, – уже сухо обращается ко мне Тарелкин.
– Убрать? – прежде, чем успеваю тормознуть свой язык, вырывается из меня.
Лицо шефа меняется на глазах. А вот это новенькие эмоции, их я пока не знаю. Растерянность? Он реально думал, я не знаю, чем они так каждый раз занимаются? Значит, жучка Юля в одиночку проворачивает эти фокусы с вовремя нажатой кнопочкой селектора.
