- Хорошо, что всё удалось! – радуется за меня подруга. – А теперь ешь! Тебе сейчас углеводы не помешают!
Становится стыдно – она старалась для меня, а я совершенно ничего не хочу. Ковыряюсь вилкой в тарелке с золотистой картошкой с поджаристой корочкой и отправляю в рот кусочек помидора. Знаю, что надо поесть, но не могу себя заставить – в то время, как многие привыкли заедать стресс, я, наоборот, теряю всякий аппетит, когда нервничаю.
Разражается трелью мобильник. В первое мгновение я думаю, что это Арслан. Но для этого ещё рано. Приём наверняка ещё не закончился, и к Булатову сейчас приковано множество взглядов. А тот, кто мне позвонил, врач Гошки. Расспрашивает о его самочувствии. Даю полный отчёт, говорю, что не забываю ни о лекарствах, ни о соблюдении правил гигиены.
- Вы решили вопрос с донорством? – задаёт вопрос собеседник.
- Решение в процессе, - отвечаю я. – Я... только сегодня встретилась с его отцом. Поговорила с ним.
- Лучше не затягивать. Знаете, я тут подумал… Будет лучше, если отец и другие родственники вашего сына тоже пройдут проверку на совместимость. Вы, к сожалению, не подходите в качестве донора, но, возможно, кто-то из них подойдёт. Нельзя упускать ни единого шанса.
Он прав, попробовать стоит. Вот только согласятся ли Арслан и его родственники сдать кровь? Ведь с моей стороны у Гошки никого из близких нет, а тут отец, дедушка, единокровные брат и сестра отца – целых четыре возможных варианта.
Как странно – прошло столько времени, а я, как раньше, жду звонка Булатова. Помнится, даже засыпала иногда с телефоном. Вот только сейчас всё по-другому...
«Если не позвонит, позвоню сама, – решаю я твёрдо. – На кону жизнь Гошки. Сейчас не до гордости».
Но вечером Арслан Булатов звонит сам. Уже поздно. Сын проснулся, немного поел и снова заснул, а я всё не могу сомкнуть глаз.
- Завтра, - говорит Арслан. – Завтра подъезжай по адресу, который я тебе отправлю. Вместе с ним.
- Почему ты не называешь его по имени? – спрашиваю я.
- А как ты его зовёшь?
- Гошка.
- И... как же его отчество?
- Полное имя моего сына Георгий Георгиевич Туманов, - отвечаю, чуть помедлив. Булатову это не понравится? Плевать. Он сам отказался признать нашего ребёнка своим. – Он часто спрашивает про отца, но, пожалуйста, не говори, что это ты.
- Почему я не должен этого говорить?
- Потому что я не хочу, чтобы он к тебе привязался. Это больно – когда привязываешься всей душой, а тебя бросают. Не хочу, чтобы Гошка через это прошёл.
- Ты так уверена, что я его брошу? Я ведь могу подать в суд, чтобы получить права на сына. Если анализ ДНК подтвердит, что он действительно мой.
Закусываю губу почти до боли. Об этом я не подумала. В свидетельстве о рождении Гошки там, где должно стоять имя отца, прочерк. Но что, если Булатов в самом деле захочет доказать, что он отец и на этом основании имеет какие-то права? Он ведь не отберёт у меня сына, правда?..
- Зачем тебе это? – спрашиваю наконец. – У тебя есть невеста. Скоро вы поженитесь, и она родит тебе законных детей.
- Ты совсем не ревнуешь?
- Я ведь уже сказала тебе сегодня – нас больше нет. Поезд ушёл. Но дети не виноваты в том, что взрослые не сумели удержать то, что имели. Любовь, доверие, счастье. Всё в прошлом.
- Окончательно?
- Да, - подтверждаю я.
- И ты больше ничего ко мне не чувствуешь?
- Ничего.
- Врёшь.
- Считаешь, все должны быть от тебя без ума? – усмехаюсь я. Всё тот же самоуверенный Арслан Булатов! Похоже, в некоторых вещах люди действительно ни капельки не меняются.
