Его страдания были обусловлены собственным желанием расплатиться мольбой и болью с его товарищем, что погиб, в том числе и по вине Мирона, в достаточно юном возрасте.
Откровенно говоря, сегодня столь мучительных терзаний он не испытывал. В Мироне зрела новая боль. Боль от мысли быть угрозой для своих детей. Навсегда для них оказаться психически больным, невменяемым и опасным для людей и общества человеком. Позор, стыд, презрение.
Не предавшись очередному самобичеванию, Мирон собрал бутылки и вышел во двор к мусорным бакам. Запустил руку в пакет, достал первую бутылку под названием «Мороша». Она имела приплюснутую форму и очень удобно лежала крепкими боковыми гранями в его ладони. Следующей бутылкой оказалась «Георгиевская». Со словами «Герман, прощай» Мирон нанес удар и разбил воспоминание о той многострадальной ночи, что произошла с ними во время прохождения военной службы. Затем он достал очередную бутылку, что была выбрана им намеренно по названию напитка, сопоставленного с именами его сотоварищей. И каждую он разбивал с легкостью, ассоциируя с человеком и его душой, которые он уничтожал силой удара, видя, как осколки покрывают еще пустой мусорный бак. Последняя бутылка осталась в руках Мирона, она была целой, наполненной его памятью о событиях. Мирон открыл бутылку, вылил содержимое и бросил сверху:
– Вот там всем нам и место!
Через час Мирон уже стоял у дома №121. Его расчет был прост.
– Так как следствие, хоть и косвенно, считает меня основным виновником, значит, дело они замедляют либо вскоре и вовсе закроют. Следует, что я единственный, кто заинтересован в разоблачении истинного похитителя моих детей, – рассуждал, пока шел до дома, о нераскрытой тайне Мирон. – Мне нужен хороший обзор двора, необходимо понять, чем живет его хозяин, – рассматривая место на склоне горы, подумал Мирон.
Чуть поодаль был расположен двухэтажный старый особняк. Он смотрелся вполне убедительно, выделяясь среди одноэтажных разноликих частных домов.
Уверенным шагом Мирон направился к этому дому. Вход имел высокие арочные проемы.
– Видимо, богато и представительно было лет 150 назад! – иронизировал Мирон. – О-о-о, вот это да! – восхитился он увиденным.
Стоящее перед ним строение имело своеобразную особенность. Внешне, помимо достаточно интересного барельефа, дом отличался необычной кладкой кирпича, выложенного в виде перевернутой горлышком вниз бутылки.
– Удивительное строение… И кому в голову пришло подобное решение: придать этой части дома такую странную форму? Дом-бутылка – само по себе противоестественно, но еще больно пугающе и настолько символично, – вспоминая утреннее действие, с выдохом сказал Мирон.
Как ни странно, но к дому была приставлена лестница, может, делали ремонт кровли или чистили печные трубы… Не важно, главное, без труда Мирон поднялся на крышу столь необычного дома.
– Прекрасный обзор, а город не так уж и плох, – сказал Мирон и удобно расположился на теплой крыше старого дома.
Однозначно, что он всё делает правильно: ощущение победы, излишнего бравирования овладело им и двигало вперед. Он знал, сегодня он откроет тайну дома 121.
На самом деле ждать совсем не пришлось. Как и положено, еще «по холодку» мужчина, предположительно, в возрасте немного за 60, вел активную работу по двору и на огороде. Вполне бодро он справлялся с делами, не привлекая внимания к своим действиям. Мирону через некоторое время наблюдение наскучило окончательно. Мужик как мужик, ничего подозрительного. И тут мужчина, по-видимому, закончив на сегодня запланированные дела, вошел в дом. Через пару минут, на радость Мирона, он проследовал к ангароподобному строению. Снял увесистый замок, повесил рядом, открыл гипертрофированные по отношению к общей площади здания ворота и вошел внутрь, громко захлопнув за собой одну из створок.
