И вновь Калли промолчала – ведь для этого требовалось гораздо меньше смелости, чем для того, чтобы открыться этому импозантному мужчине.
Маркиз вздохнул с раздражением, определенно вызванным молчанием своей гостьи.
– Полагаю, я был более чем щедр, разрывая наше соглашение. У тебя остаются дом, драгоценности, наряды – я дал тебе вполне достаточно, чтобы в самом выигрышном свете предстать перед следующим покровителем, не правда ли?
Калли охнула, возмущенная тем, как грубо и презрительно он сообщает о завершении любовных отношений.
Ее реакция вызвала лишь надменный смешок маркиза.
– Не стоит разыгрывать из себя падшего ангела. Мы оба знаем, что наивность тебя покинула уже давно. – Когда он отвергал женщину, его тон был совершенно холодным и равнодушным. – Выход ты найдешь сама.
Он повернулся к ней спиной, сел за фортепиано и снова начал играть.
Калли никогда бы не подумала, что сможет пожалеть куртизанку. Они существовали за пределами светского общества, хотя, как правило, пользовались благосклонностью аристократов. Однако она не могла не почувствовать себя оскорбленной за эту конкретную женщину. А ведь она считала Ралстона лучшим представителем мужской породы!
Калли стояла, яростно сжав кулачки и гадая, как же следует поступить. Она знает, что должна сделать. Немедля покинет этот дом и вернется к себе. Но желала она совсем не этого.
А хотелось ей преподать этому мужчине урок. И нешуточный гнев придал Калли храбрости, заставив остаться.
Не оглядываясь, Ралстон спокойно произнес:
– Прошу тебя не делать эту ситуацию еще более неловкой, Настасия.
– Боюсь, что эта ситуация просто обречена стать еще более неловкой, милорд.
Маркиз вскинул голову и резко вскочил с табурета. Если бы Калли не была так раздражена, такая реакция ее бы позабавила.
– Понимаете, я не та, за кого вы меня, очевидно, приняли.
Стоило отдать должное нервам маркиза: его изумление почти мгновенно сменилось сдержанным спокойствием.
– В самом деле, вы не она, мисс… – Маркиз сделал паузу, ожидая, что она назовет себя. Последовало довольно продолжительное молчание, и наконец он произнес: – Похоже, у вас есть преимущество передо мной. Могу я вам как-то помочь?
– Я на это надеялась, однако, после того как увидела, как вы обращаетесь со своими женщинами, предпочту не оказываться в числе облагодетельствованных вами.
Темная бровь Ралстона дернулась и надменно поползла вверх. Калли восприняла это как сигнал к бегству. Не говоря больше ни слова, она резко развернулась и схватилась за дверную ручку, но не успела она и на четверть дюйма приоткрыть дверь, как большая сильная рука возникла над ее плечом и легла на дверную панель, закрывая выход. Она дернула за ручку обеими руками, но дверь даже не шелохнулась.
– Прошу вас, – произнесла она почти шепотом, – отпустите меня.
– Вы говорите так, словно это я вас сюда привел, миледи. Совсем наоборот. Это вы вступили в мои владения. Вам не кажется, что вы должны оказать мне любезность и назвать свое имя?
Он произнес эти слова очень тихо, но его дыхание коснулось краешка ее капюшона и Калли охватила паническая дрожь. Он был в нескольких дюймах от нее – еще немного, и они коснутся друг друга. А может, это уже произошло, ведь она всей своей кожей ощущала тепло его тела. Калли уставилась на дверную ручку, гадая, как же выпутаться из этой ситуации.
Она начала этот вечер как Кальпурния. Теперь ей уже нельзя было останавливаться.
