Девять жизней. Осень. Лучшее - страница 4



И что-то счастливое мимолетно находишь в очередном-вольно-свободном смешке-идиоте…
Безумно-крутясь-топчась на месте одном в дырявой резиновой лодке.
Когда между делом ловишь легкий-по крошкам-кислородным воздух,
Ночные секунды пробуешь-цедишь, словно неземное лакомство-блюд,
Тогда в тебе все звёзды-глазастые хором-божественным ангельски-нежно поют,
Тогда-тогда… Но тогда уже слишком бывает поздно.

«Меня пишут стихи. Строчка за строчку. Рифма за рифму. Мстят…»

Меня пишут стихи. Строчка за строчку. Рифма за рифму. Мстят.
Мне бы глазами-Софии-мудрой
Оглянуться в себя-назад.
Да Богиня-покровительница всех искусств метрономом-вдох.
И коктейль-острот-этих-тонких смыслов резковат, но не так уж плох.
Меня пишут стихи. Я перо-разноцветного-настоящего им вручила,
И поэтому бьется-рвётся от каждого-вдохновителя трепетом жила.
Где угодно – забитое людом такси. Или тихий-до грома лес,
Я поймаю. Поймают меня стихи, отправляя в страну чудес.
Меня пишут стихи, наплевав на гнёт от чужих-перекрученных глаз.
Чуждо им прерывать ослепительно-кардиограммный души-рассказ.
Меня пишут. А я всегда. С новой строки. Свежий лист.
Меня пишут стихи. Не дают укатиться кубарем-камнем вниз.

«Девочка, милая! У тебя на руках два билета в жизнь…»

Девочка, милая! У тебя на руках два билета в жизнь.
Кружится в танце-слов хрупко-сшитое полотно надежды-вечера,
Буйных молний-снов ошарашит. Ни капельки человечьего
Не оставит тебе-душе. Ну, а ты уж там – всеми канатами-нервами крепко держись!
Девочка, милая! У тебя рядом в зале зрительном занято место,
Но никто не сидит на нем, хоть звонок уже дали третий – скоро сцена завертится лицами.
А ты с клокотанием-сердца мелом-судеб-проворных рисуешь околонесмываемые границы,
И стараешься врать. Прямо вглубь. Прямо через препятствие «честно».
Девочка, милая! А внутри – шкаф-вещей-фраз поделён в аккурат – надвое,
И болтаются вешалки полупустыми-будущих дней-одежд,
А пока… Разрисуют радугу-настроение исключительно цветом беж.
Только ты – для себя. Девочка. Только небо твоё – оглушительно-звездопадное.

«Дайте, please, несвободным свободу!..»

Дайте, please, несвободным свободу!
Побегут в столовую-желаний, разинув рты,
Освободив заранее-впрок до грехов голодные животы,
И раскинув-распяв гордость – испражнять новый свет где угодно.
Дайте, please, полкило надежд на каждого-мёртвоорущего,
У него в карманах – залатанная тоска, да криков на целый город.
Пусть подключит к столбам-электроэнергии свой нервнотекущий провод
И воротит в себе мысль-гранит, рассыпая в злато-песка.
Дайте, please, борцу упрямому – тыщу воинов и преград на одного,
Ему скучно в доспехах сидеть в углу маленькой кухни 3*4.
Ох, как хочется изливать свою кровь великую за весь мир и во всем мире,
А потом наслаждаясь снимать на фронтальную камеру околоплодное-сети-кино.
Дайте, please, по вере каждому. Но только тому, кто истинно.
Кто не бежит за очередным стаканом вина-пошлости в дверь соседнюю,
Кто не туманит мозг юным-смелым-вылупившим только-только своё мнение.
Дайте по вере каждому, кто эту веру через чужие поверья выстоит.

«Стихи. Кофе. Ты. Зависимости у меня три…»

Стихи. Кофе. Ты. Зависимости у меня три.
Три крючка-кукловода, цепляющих изнутри нитками чувств.
Кот мурлычет. И его «тр-тр» муссом в сердце моё – густо,
Мысли-снов-прошедшей ночи кричат оглушительно: «Плиии!»
Тихо-нежно новый день принесет тревожный прах в ладонях,
Обожжет поцелуем солнца, поджарит с двух сторон душу до румянца.