Кабинет лишь отчасти напоминал медицинский. Скорее он был похож на кабинет писателя или ученого. Одна из стен была сплошь закрыта книжными полками. Напротив другой стены стоял большой удобный диван. Какой-то он был старомодно изящный. С резными ручками красного дерева. Сам по себе он вызывал уважение. Рядом с ним посреди кабинета стоял не менее уважаемый стол. За столом сидел тот самый доктор, который собирался мне помочь. Стоило ли говорить, что кресло тоже было внушительное. Огромное, оно больше походило на небольшой трон. И единственное, что выдавало в этом помещении медицинский кабинет, были анатомические атласы, развешенные над диваном. Причем, атласы эти были странными. Ни нервных окончаний, ни сосудов, ни скелета. Фигуры человека на них были пронизаны какими-то линиями разной степени яркости и множеством разноцветных точек.
Доктор белый халат не носил. Одет он был в строгий костюм глубокого серого цвета, белую сорочку с серым же галстуком. Как и положено человеку, от которого следует ждать гадостей, он лучезарно мне улыбался.
– Да, – сказал он вдруг, согласно кивая головой, – я специально старался все здесь обустроить так, чтобы от врача быть как можно дальше. Только атласы не снимаю. Это моя так называемая постоянная зрительная тренировка. Но вы не волнуйтесь. Я самый настоящий психотерапевт и опасаться меня не надо.
– А с чего вы взяли, что я опасаюсь? – я даже слегка вздрогнул.
– У вас рука на секунду дернулась в сторону пояса. Вы же кадровый военный, Светлана мне по телефону рассказала в общих чертах ваш случай. Вот и чуть что сразу к пистолету. Да вы присаживайтесь. Максим… – он заглядывает в лист бумаги, лежащий перед ним на столе, – Егорович.
– Да вы Шерлок Холмс, – я присаживаюсь на стул напротив докторского стола, но тот отрицательно качает головой.
– Не сюда. Сразу на диван.
Я пересаживаюсь. Снова этот навязчивый комфорт. Даже раздражать начинает.
– А ничего, – доктор выходит на середину кабинета, – раздражайтесь.
Он разворачивает стул, на который я собирался присесть, и садится на него сам. Прямо передо мной.
– У вас все на лице написано, – объясняет он в ответ на мой непонимающий взгляд, – для тренированного взгляда не составит труда прочесть ваши мысли. Как это там, у Стругацких, – он на миг морщит лоб, затем взгляд его вспыхивает, – «наша постель – попона боевого коня?» Какие чувства в вас вызывают бытовые удобства, Максим? И, кстати, ничего, что я к вам без отчества?
– Можно без отчества, – соглашаюсь я, – а про бытовые удобства это вы просто интересуетесь?
– Я редко что делаю просто в этом кабинете, – доктор снова улыбается, а я раздражаюсь еще сильнее, – считайте, что наша терапия уже в самом разгаре.
Мы начинаем диалог на самые разные темы. Кстати, в фильмах это выглядит совсем иначе. Смотрел я как-то давно фильм голливудский о том, как мафиози себе психоаналитика завел, очень смешной, и сейчас стараюсь понять, чего же общего у того кино с моим приемом. Не вижу. Там мужик постоянно в кадре плакал, а психолог его утешал и подбадривал, а здесь такое ощущение, что это Антон… как там его… отчество какое-то незапоминающееся… меня специально на гнев провоцирует. Пару раз я, было, чуть не сорвался, еле себя сдержал. И что характерно, мне показалось, что именно этого он от меня и ждет. По крайней мере, какой-то довольный огонек в его глазах блеснул.
