– А, Баламошка! – обрадовался Михайло. – Хорошо, что пришел. А мы здесь порядок наводим. Не нравится?
– Порядок – это ладно. Крест-то зачем? Или ты вдруг христианином сделался?
– Нет, конечно, – хитро прищурился староста. – Но никто ведь не знает, кто таков этот Кирилл, так что можно и приятно сделать человеку, верно?
– А заодно и себя не обделить, м?
– Не без этого, – потер руки Михайло. – А крест – это так, только на время. Вот уйдет наш грек в Киев, мы снова приведем все в должный вид.
Историк и не думал осуждать предусмотрительного мужика – ему нужно было в первую очередь думать о селище, а не о собственной гордыне. Так что его действия были вполне обоснованными, тем более что остальные вроде бы не возражали.
– А что, ты уже пришел посланника встречать? – удивился Михайло. – Не рановато?
– Думаю, в самый раз, – отозвался Марсель. – Я бы на твоем месте тоже поторопился. Некрасиво будет, если Кирилл приедет прежде времени и застанет всю эту возню. Подумает, что мы только ради него порядок наводим, а сами живем в грязи.
– Это ты правильно говоришь, – засуетился староста. – Все, мужики! Расходитесь! Благодарность всем, не забуду.
Работники тут же бросили заниматься делами и, не споря, потянулись к выходу. Как только вышел последний из них, хозяин оглядел результаты их деятельности и с довольным видом подмигнул Марселю:
– Может быть, почаще гостей таких приглашать? А что? Мне нравится.
Рассмеявшись такой незатейливой хитрости, историк тем не менее покачал головой:
– Не стоит. Тебя быстро выведут на чистую воду.
– А жаль…
– Согласен. А куда Курьян запропастился? Он вроде бы хотел участвовать во всем этом. Или передумал?
– Какое там! – махнул рукой Михайло. – Я его за медовухой послал. Она у него, сам знаешь, самая забористая на всю округу. Другой такой днем с огнем не сыщешь.
– Это правда. – Курьяновский напиток действительно ни в какое сравнение не шел с той медовухой, что готовили в доме старосты. Мужики не раз пытались выведать у него секрет, но тот лишь отшучивался. – А вот и он, легок на помине.
Как раз в это время в воротах показалась могучая фигура Курьяна, который, пыхтя, тащил два здоровенных глиняных сосуда, которые, судя по его покрасневшему от напряжения лицу, были полны до краев. Опустив ношу на крыльцо, он потянулся, чтобы размять спину, и весело кивнул Марселю:
– А ты говорил, что не нужен я здесь. Еще как нужен!
– Признаю ошибку, – улыбнулся историк и обратился к Михайло: – А что, посланник-то один приедет? Или его сопровождать кто будет?
– Такие люди в одиночку не путешествуют, – отозвался староста. – Мне человек из Киева сказал, что с ним охрана едет, несколько всадников. Правда, кажется мне, что брешет он.
– Чего так?
– Так он мне по секрету поведал, что всадники эти лицом черные… Видимо, мавры. Что они у нас забыли? А еще, говорят, лицо самого посланника этого под маской скрыто. Что под ней – это никому не известно. Может быть, и не человек он вовсе.
– Не говори глупостей, – со смехом отмахнулся историк. – Обычная мера предосторожности. Или для пущей важности. Смотри, вот я такое же нацепил на себя – что, в чудище какое превратился?
Марсель взял с лавки оставленную кем-то из детей маску Велеса с прорезями для глаз, изготовленную из древесной коры, и взглянул на собеседника.
– Ну как?
– То другое… – протянул Михайло.
Он хотел еще спросить о чем-то, но вдруг его отвлек какой-то шум. Староста уже хотел выйти за ворота, но в этот момент во двор вбежал запыхавшийся Мефодий и возбужденно замахал руками:
