Девятый круг. Ада - страница 18

Сначала были несколько вечеров в соцсетях с трогательно-серьёзными разговорами о смысле жизни, искусстве и политике. Потом два свидания в кафе, на которых они легко проболтали по несколько часов. Говорили обо всём, кроме истории несчастной любви Романа. Лерка, успевшая выдать пару пустяковых эпизодов из своего прошлого, сгорала от любопытства и пыталась что-то выведать. Роман пресёк все попытки фразой: «Поверь, это отвратительная история, и мне очень хочется никогда её не вспоминать». Эпитет «отвратительная» показался Лерке достаточно веским аргументом, и она отстала. А вскоре Роман пригласил её поужинать у него дома. «Посмотришь, в какой дыре я живу, и убежишь». Только Лерке до подгнившего пола, непроведенного АОГВ и примитивной канализации не было никакого дела. Она деловито погасила свет, оставив ночник над кроватью, включила музыку в нетбуке и приготовилась к романтике. Впрочем, Роман продолжал говорить о высоких материях. Лерку привело в восторг, что, несмотря на полумрак, было очевидно: бывший священник смущался и даже чуть краснел от столь вопиющей интимности третьего свидания. Пожалуй, он бы ближе к полуночи стал провожать её домой, если бы Лерка не уселась ему на колени так решительно, что сомнений в том, чем она намерена заниматься, остаться просто не могло.

За дверью послышался топот – Роман, покурив, вернулся с крыльца и стряхивал снег с ботинок.

– Обалденный у тебя одеколон! – крикнула Лерка, вертясь перед зеркалом; рубашка Романа, как и вещи всех её бывших мужчин, безусловно, ей очень шла.

– Обалденный у меня что? – посмеиваясь, переспросил Роман, входя в комнату из сеней. В ночной тишине дома он вдруг стал и раскованным, и уверенным. Лерка поймала себя на мысли, что ей нравится смотреть на него такого – спокойного, отдохнувшего.

– Одеколон! – Она обернулась к нему и с блаженной улыбкой зарылась лицом в рубашку. – Что за марка? Просто с ног сшибает! С ним все девушки – твои!

Лерка ожидала, что её слова польстят Роману. Но вышло наоборот.

– Я уже четыре года не пользовался одеколоном, – медленно сказал он. Спокойствие с его лица как ветром сдуло. Роман, озадаченный, подошёл к Лерке и нагнулся, вдыхая запах. Потом сделал шаг назад и нахмурился, напряжённо о чём-то размышляя.

– Ром, что…

Он сделал протестующий жест, не давая ей договорить.

– Ты её взяла из шкафа? В ящике нашла или на дальней вешалке? Может, она из старых… – Роман с сомнением рассматривал рубашку на девушке. Та покачала головой.

– Ром, ты с ума сошёл? Да тут она, на спинке стула висела.

Роман, вздохнув, сел на кровать и спрятал лицо в ладонях. Он не менял позы довольно долго, и Лерка, не выдержав, приблизилась и нежно провела рукой по его густым светлым волосам.

– Да что с тобой?

Роман покачал головой, отнял руки от лица и, притянув Лерку к себе, поцеловал. Затем откинул одеяло с кровати.

– Поздно совсем. Давай спать.

Убаюканная теплом мужских рук, Лерка уснула мгновенно. Но через пару часов, выпав из одного сна и не успев попасть в другой, проснулась. Романа рядом не было.

В глухой тишине дома, за стеной, Лерка различила еле слышное движение, похожее на царапание. Слегка встревоженная, она закуталась в одеяло и вышла в сени.

Роман сидел на пороге чулана. Перед ним стояла бутылка коньяка. Рюмки рядом не было, но, похоже, ему это не мешало. Над головой Романа серую дверь чулана кокетливо обрамлял красный муаровый шарфик. Лерка удивилась, что не заметила такой неуместный элемент декора сразу, когда пришла. Она с недоумением, переходящим в испуг, наблюдала, как её новый парень кухонным ножом вырезает на дверном косяке восьмиконечный крест.