Деяние XII - страница 15

Вновь глубоко вдохнул её запах – смесь французских духов и жаркого негритянского пота. Его рука тяжело легла ей на плечо, нетерпеливо повернула на спину. Не открывая глаз, она тихо простонала. И он вновь набросился на нее, как голодный на истекающий соком кусок.

Она уже не понимала, было ли это песней из магнитофона, или рокот прилива вливает в её душу тревожные предчувствия.

– Я чувствую себя ста-арой развратницей, – проворковала она в подушку.

Сахиб, лежащий на спине, сосредоточенно раскуривая самокрутку, издававшую острый дурманящий аромат, сухо рассмеялся:

– Бэби, ты всё время забываешь, что я старше тебя на пятьдесят семь лет. И кто же из нас соблазняет детишек?..

Мэм зябко поежилась, хотя тропическая ночь была тепла и мягка, как пуховая перина.

– Я этого никогда не смогу понять и принять. И не хочу…

Он затянулся, задержав в себе дым, выдохнул дурманящий клуб и заговорил о другом. Речь его стала немного тягучей и замедленной.

– Ты правильно сделала, что спросила об Отроке… там, в зале… спасибо. Рано или поздно… рано или поздно надо было объяснять Клабу такую вот мою тактику. И лучше, что спросила ты… да ты, конечно, а не какой-нибудь дурак… вроде Милорда.

Он вновь рассмеялся в пространство. Ей не нравилось его состояние, но это была мелочь по сравнению со счастьем, которое она испытывала, изредка оставаясь с ним наедине.

– Почему ты пощадил Милорда? – спросила она, хотя ей не хотелось слышать ответ.

– А с чего ты взяла, что я пощадил? – Сахиб снова тихонько хихикнул. – Поверь, бэби, ему досталось… так, что ты и представить не можешь… И ещё достанется. Не сейчас… Нет, сейчас не время… потом… Пока нужен… Дурачок! Дурачок!

Он откинулся на подушки, посмеиваясь. Она смотрела на него со смесью ужаса и восторга.

– Что творится с ними, когда ты так смотришь? – она часто задавала ему этот вопрос и всякий раз получала одинаковый ответ:

– Хочешь узнать прямо сейчас?

И всякий раз со страхом выдыхала:

– Нет!

И всегда он на это ухмылялся. Но сейчас его явно тянуло на разговор.

– Это сила, бэби, большая сила. Да… Я впервые ощутил её, когда… меня посетило… Посетил… Ну, в общем, когда я окончательно решил… что никогда не стану взрослым.

– Кто тебя посетил, Кимбел? – она сумела скрыть волнение.

Перед ней чуть приоткрылась величайшая тайна Клаба, над которой ломали голову все его члены.

Сахиб опять захихикал:

– Тень, Дульси, большая чёрная Тень. Вот что меня посетило.

– Эта Тень подсказывает тебе решения?

В ней неожиданно проснулся исследователь, стоящий перед интригующей загадкой. Но Сахиб раздавил окурок в пепельнице и повернулся к ней. Сейчас его светлые глаза были переполнены потусторонним опаловым светом.

– Берегись, Дульси. Это не для тебя. Оно… знаешь, оно кушает маленьких девочек…

Он опять захихикал.

Из скрытых колонок предостерегающе доносилось:

После эмоционально перегруженной пятницы, суббота предстала бедной и тёмной. Утром Руслан, несмотря на запрет таинственного «майора Иванова», сходил в секцию. Там, неожиданно для себя, с первого приёма бросил на пол одного из самых сильных парней в своей категории, принудив того судорожно захлопать ладонью по плечу, признавая поражение. Но это нисколько не обрадовало его. После слов Палыча он внимательно присмотрелся к тренеру и нашёл того заурядным и пошлым. Кажется, он был озабочен лишь отбором перспективных учеников для получения разрядов, а честолюбивые его мечты поднимались не выше, чем перспектива участия своих воспитанников в областных чемпионатах, и, может быть, если повезет – во всероссийском первенстве. Был невзрачен, редко стирал кимоно, допускал ошибки, демонстрируя приёмы. Оживлялся, лишь когда вёл занятия с женской частью секции. Тогда ходил гоголем, смотрел орлом и очень часто показывал девчонкам, как поставить блок или сделать захват. При этом ладони его, словно невзначай, надолго задерживались на их телах.