– Вижу, заждались, – произнес я повеселевшим голосом, с удовольствием увидев зеленый водопад благодарного взгляда моей красавицы, что не скрылось и от внимания величественной мамá. Я присел рядом с Настенькой и посмотрел на замерших родителей.
– Теперь можно и поговорить. Виктор Яковлевич, что вам не понятно?
– Молодой человек! – обратился он ко мне персонально на правах человека размером с айсберг. – Вы можете как-топрояснить происходящее? Анастасия ни слова не произнесла в ответ на наши вопросы! Это настораживает!
– Я же просил вас, Виктор Яковлевич, подождать меня, – произнес я в ответ более прохладным тоном и посмотрел на ошеломленную Татьяну Игоревну. – Мы с вами обсудим только то, что вам определено в этом проекте. Вопросы, связанные с происходящим вокруг, прояснит РИН.
Ко мне наклонилась Настя, обдав волной запаха полевых цветов.
– Тебе кофе сделать?
– Да, конечно, – улыбнувшись, ответил я и поймал удивленный взгляд из – под взлетевших бровей мамá.
– Слушаю, Виктор Яковлевич.
– Почему нас не спросили о нашем желании участвовать во всем этом?
Большой палец его правой руки опирался о пояс брюк, а указательный палец левой полусогнутой руки зловеще указывал на меня. Ни дать ни взять, картина «Народ желает разобраться».
– Михаил уже озвучивал, я только уточню. РИН, пожалуйста, двухмерный экран с инфой по заболеваниям.
Над столом, разделяя нас, появился большой экран с графиками, статистикой и оценочными выводами.
– РИН, пожалуйста, комментарии к видеоряду.
Возле стола материализовалась почти осязаемая РИН – в строгом черном костюме с белой блузкой, очаровательном галстучке, с зеленой ящеркой на лацкане. Образ завершали русые волосы, собранные в хвост, и большие очки.
Татьяна Игоревна вскочила, вскрикнув и поднеся руки к лицу. Революционно настроенный Виктор Яковлевич просто плюхнулся на стоящий рядом стул, и тот, не выдержав веса гиганта, обвалился вместе с ним на пол. Натюрморт всеобщего обалдевания дополнила Настя, уронив на пол чашку с кофе. В дверь еще не успел втиснуться парень Михаила, как мы бросились соскребать Виктора Яковлевича с пола. РИН предусмотрительно растворилась. Охающего великана, приложив все возможные усилия, усадили на целый стул. Татьяна Игоревна, проворно плеснув полстакана коньяку, насильно влила его в Виктора Яковлевича.
Убедившись в восстановлении спокойствия, парень помог собрать остатки стула и осколки чашки, после чего вышел из комнаты.
– Можно продолжать?
– Это же… – покрутив кистью руки в воздухе, побурчал Виктор Яковлевич, – это же нонсенс…
– Мне это знакомо, сам всего лишь неделю как с этим столкнулся. РИН, продолжай.
РИН предусмотрительно проявлялась медленнее. Настенька подсунула мне очередную чашку кофе, оставшись стоять за спиной.
РИН действительно прогрессировала: презентация, если подобное можно так назвать, прошла на одном дыхании. Виктор Яковлевич задавал все более подробные и уместные вопросы, переспрашивал, и что главное – уже ничуть не смущался вида РИН.
Завершая родительские посиделки, я произнес:
– Надеюсь, вы осознали, к чему мы все имеем отношение?
Вопросов не было. Татьяна Игоревна была заметно смущена, Виктор Яковлевич понимающе скромничал, при этом виновато смотрел на Настеньку. Попрощавшись, мы отправились к себе.
В номере меня придавило ощущение опустошенности. Я машинально повалился на кровать, а дальше… дальше меня выключило из реальности.
