– Что там на улице? – спросил Женя Мусихин.
– Бузит стихия. Ничего себе дождь размахнулся.
– Как ты, так и дождь, – посетовал Алдакушев.
– То же самое мне Лидия Васильевна ваша сказала.
По клубникам можно было понять, что им скучно, нечего делать – одна только радость от дождя: грядки дома поливать не придется.
– С ума можно сойти от ваших ливней, – продолжал болтать гость московский, которому нечего поливать. – Если он до семи не кончится, я опять пролечу на ужин.
– Ко мне пойдем – дело привычное, – пригласил Илья.
– Или в клубе переночуем? У вас крысы есть?
– У меня есть зонт.
Дождь все усиливался, припускал с новой силой, гром гремел за стенами ДК. И не предвиделось конца.
Гроза навалилась такая, что и говорить не хотелось – только прислушиваться и душой вздрагивать от каждого раската грома – будто кто-то остервенело долбил кувалдой железную крышу клуба.
На дворе был ещё день – стрелка только приближалась к пяти, но на улицах уже полумрак вечера и, наверняка, в окнах зажглись огни…
Илья Алдакушев:
– Ты бы рассказал нам, Серега, на досуге – что за хрень этот твой блог, и за что ты с него получаешь деньги? Не государство же тебе платит за просмотры и не зрители. Я бы лично не стал платить…
Мужчины посмотрели друг на друга весело, обменялись вежливыми кивками, потом развели взгляды.
– Поверь, Илья Иваныч, ничего криминального. Просто время такое пришло – я сижу сейчас с вами, а денежки капают: каждый новый подписчик приносит мне боны.
Евгений вмешался в разговор, уводя его тему в сторону.
– Мне кажется, эти дожди не сами собой появляются – кто-то их организовывает.
– Чтобы люди в ДК не ходили? – улыбнулся Алдакушев.
– Точно!
Еще помолчали слушая приятную музыку с компьютера.
– Мне что-то мерещится с непогодой, – сказал Нарышкин с серьезным лицом. – Вам не кажется, что на улице открывается какая-то перспектива в сегодняшних событиях.
Прошлась по залу, заглянула в операторскую пожилая женщина – ночной сторож, она же уборщица.
– Здравствуй, Степановна! – приветствовал Алдакушев. – Что на улице – проглядывает синева?
– Еще поливает, но гроза ушла, и ветер стих.
– Директор в клубе?
– С сыном уехала. Он на машине под самое крыльцо подкатил…
На крыльцо вышли Алдакушев и Нарышкин.
– Иваныч, есть в селе таксисты? Кто-то катается от звонка?
– Сейчас узнаем, – Илья достал мобильник, набрал номер.
Потом доложил:
– За тобой подъедут и доставят куда надо.
После грозы дышалось легко.
Алдакушев поднялся к себе в мастерскую художника-оформителя и вернулся с зонтом.
– Тебя провожу и пойду.
– Мы завезем.
– Слушай, что скажу, – задумчиво проговорил Илья Иваныч, – с твоим приездом веселей будто стало в селе. А после банкета… Короче, уедешь – скучать будем. Вот не я буду, если не женю тебя на пирушке.
– Сначала влюбиться бы надо.
– Или напиться.
Улыбались, поглядывая друг на друга.
Нарышкин сказал:
– Суть не в женщинах. Вот найду я здесь дело по душе, то, можно и остаться. Нравится мне ваше село – так и манит к себе. В Москве буду скучать.
– Что за дело тебя влечет?
– Пока не знаю.
– Что ты за человек?
– Кто я такой? – медленно переспросил Серега. – Ты хочешь знать, кто я такой? Я – лентяй до такой степени, что зубы не каждый день чищу. Моя забота – чтобы все со мной рядом крутилось, а я посвистывал да поглядывал, на спине сидя. И чтобы дело двигалось, и деньги были…
– Ну, конечно, ты не рабочий-пролетарий. Ты – менеджер: так это теперь называется?
