Дэйвенпорты - страница 7

Эми-Роуз бочком подошла к раковине, чтобы помыть руки, и сдернула с крючка фартук, стараясь не слышать горькой правды в словах Джесси. Вместо этого она позволила себе мысленно перенестись к витрине мистера Спенсера в тот недалекий день, когда она перевернет вывеску на двери с «Закрыто» на «Открыто». В тот день, когда на фасаде над входом будет уже ее имя, а очередь из клиентов будет ждать ее товаров и услуг обученных ею парикмахеров. И тогда фартук будет защищать ее одежду не от картофельных очисток и капель соуса, а от масла для волос и шампуня.

– А кто сказал, что я еще буду здесь работать, когда это произойдет? – пропыхтела Эми-Роуз. – Через несколько недель моих сбережений в банке «Бинга» хватит, чтобы арендовать помещение у мистера Спенсера.

Эми-Роуз посмотрела на повариху, которая вот уже много лет стояла у нее над душой, как слишком опекающая крестная мать. Когда она сказала о своих планах Джесси, они показались ей еще более осуществимыми. Чем-то более настоящим, чем неуловимая мечта, которой Эми-Роуз поделилась со своим другом Томми. Когда она говорила с ним на конюшне, салон был просто желанием. Томми был единственным человеком, который знал о ее намерении уйти от Дэйвенпортов и открыть собственный бизнес. Он ходил с ней в банк, чтобы подать заявку на кредит. Томми верил в нее почти так же твердо, как она сама.

– Месяца два назад, – продолжала девушка, не дождавшись ответа от Джесси, – я предложила мистеру Спенсеру продавать в его парикмахерской мои мощные кондиционеры для волос. – Эми-Роуз почувствовала, как по телу расходится тепло. – Они имели большой успех. Мистер Спенсер сказал, что они разошлись мгновенно. А потом он поехал к дочери в Джорджию. У него там внуки, и…

Джесси смахнула ладонью горку муки над краешком чашки.

– Девочка, давай уже про парикмахерскую. – Тут она повернулась, уложила ладонь на бедро и посмотрела на Эми-Роуз увлажнившимися глазами: – Ну, не тяни, – сказала повариха, прочистив горло.

Эми-Роуз зарделась:

– Мистер Спенсер согласился сдать мне в аренду свою парикмахерскую, и тогда он сможет переехать на юг, к дочери.

Эти слова она выпалила так быстро, что в легких не осталось воздуха. Она заметила, что остальные служанки замерли, забыв о работе. Сердце бешено забилось, когда Эми-Роуз увидела то, как широко раскрылись их глаза, как они медленно повернулись к Джесси. Повариха Дэйвенпортов и самопровозглашенная начальница над прислугой прижала ладони к щекам, обошла разделочный стол для мяса и обняла Эми-Роуз.

– Ох, твоя мама так тобой гордилась бы! – воскликнула Генриетта, стоявшая у буфета с серебряной посудой.

– Гетти права. Твоя мама тобой гордилась бы. – Джесси погладила Эми-Роуз по щеке. – Но пока ты еще здесь, отдели-ка желтки от белков.

В ее указании не было обычной строгости, и Эми-Роуз послушно взяла нож.

Гетти подошла к девушке и сказала (хотя старалась, наверное, прошептать):

– А как же мистер Джон?

– Он когда-нибудь унаследует компанию отца. – Эми-Роуз прогнала от себя образ Джона, каким она увидела его в гараже: поношенные штаны, рукава засучены до локтей. Мышцы его предплечий перекатываются под кожей. – А у меня будет своя собственная.

Джесси обернулась, лицо ее скривилось (она явно намеревалась прочитать новую нотацию), но тут заметила движение за окном:

– А этому мальчишке что надо?

Эми-Роуз проследила за взглядом поварихи и увидела в саду Томми, сына Гарольда. Парень махал ей рукой. У него была кожа теплого коричневого оттенка и широкие, искрящиеся энергией глаза глубокого карего цвета – они могли расположить к себе любого. После смерти матери Эми-Роуз кормила и расчесывала лошадей вместе с Томми: на свежем воздухе ей становилось полегче. Они вместе подолгу ездили верхом по пастбищам Дэйвенпортов и в итоге стали близкими друзьями. Когда Эми-Роуз рассказала Томми о своей мечте когда-нибудь открыть парикмахерскую для темнокожих женщин, Томми поздравил ее так, будто она ее уже открыла. От воодушевления друга надежда Эми-Роуз окрепла.