– Можно подумать, что ты присутствовал при этом! – восхитилась я.
– В качестве завершающего аккорда стоматолог покрыл клыки одного из зрителей волшебной суспензией, и они засияли ярче бриллиантов! – договорил Степан.
– Роль кролика для испытаний досталась мне, – вздохнула я.
– Вот почему ты, придя домой, кинулась в ванную, – догадался Дмитриев.
– Именно так. На всякий случай старательно зубы почистила, и они не изменились. Ну, подожду, вдруг засияют.
Нашу мирную беседу прервал звонок в дверь.
– Время – одиннадцать вечера, – удивился Степа.
Я встала.
– Пойду открою.
– Сиди, – остановил меня муж, ушел и через пару секунд крикнул: – Виола!
Я поняла, что что-то случилось, и поспешила в холл. А там на коленях головой в пол уткнулась женщина, которая приходила ко мне в гримерку. Степан пытался ее вразумить.
– Послушайте, падать на землю не надо. Если вам требуется помощь, просто объясните, в чем дело.
Незнакомка подняла голову.
– Гарик пропал!
– Кто это? – тут же поинтересовался мой муж.
– Мальчик ни в чем не виноват! – зашептала незнакомка. – И я тоже! Гарик родился после самоубийства женщины. А Ваня… Ваня… считает, что я влезла, все разрушила. Он под каблуком у Виолы, все об этом говорят, а она… Понимаете?
– Нет, – одновременно отозвались мы с супругом.
– Вставайте! – скомандовал Дмитриев. – У нас есть хороший чай, приятель из Шри-Ланка привез. И коврижка в придачу. Давайте сядем, и вы попробуете спокойно, последовательно рассказать все.
– Вы не поверите, – заплакала тетушка.
– Если пойму, что врете, сразу распрощаемся с вами, а если станет понятно, что у вас настоящая беда, в таком случае постараемся вам помочь. Истерика – плохой способ кому-либо что-то объяснить. Лучше говорить спокойно.
Женщина оперлась рукой о тумбочку, вытерла ладонями лицо и кивнула.
– Попробую.
– Пробуют еду, а дела делают, – пробурчал Дмитриев.
Спустя короткое время, когда мы все сели за стол, Степан начал:
– Как вас зовут?
– Елизавета Морозова, – представилась женщина и заплакала. – Всегда кажусь моложе, чем я есть. Отец Вани… Зарецкого… он… называл меня… крошечкой… Умер не так давно.
Морозова замолчала.
– Федор Олегович скончался много лет назад, – осторожно напомнила я. – Иван воспитывался в семье близкой подруги его матери. На момент кончины биологических родителей он был маленький совсем. Его отец и мать погибли в аварии. Подробностей никаких не знаю.
Елизавета вытерла слезы рукавом платья.
– Откуда у вас эта информация?
– От Ивана Николаевича, – сообщила я. – Он до восемнадцати лет считал, что Николай Филимонович и Фаина Викторовна его родители, а Витя – брат. Потом ему сказали правду, что он появился на свет в другой семье, его отец – Федор Олегович Павлов, мать звали Раисой, они жертвы ДТП. Зарецкие и Павловы были близкими друзьями, поэтому Фаина и Николай усыновили Ваню.
– На самом деле все не так! Раечка не разбилась в аварии, а совершила самоубийство! А Федор Олегович скончался не так давно! – выпалила гостья.
Я не сумела скрыть своего удивления.
– Вы уверены? Зарецкий ездит на кладбище, где похоронены его биологические родители. Там же лежат те, кого он считал матерью и отцом. Не так давно Иван захотел привести в порядок погребение – на памятнике стерлись буквы. Зарецкий нанял мастеров, они красиво все позолотили. И еще мужчина заботится о могиле Федора Олеговича и Раисы. Я иногда езжу с Иваном почтить память покойных. Хорошо помню, что на надгробии указана одна дата смерти супругов… Простите, а вы кто?
