Увлеченная миром телевизионного шоу-бизнеса, девочка рано осознала, что ей нужны деньги и слава, чтобы устроиться в жизни. Она хотела стать самой влиятельной в своем классе, поэтому принимала активное участие во всех ссорах и разбирательствах. Очень быстро она сообразила, что принимать чью бы то ни было сторону не стоит, а надо быть арбитром – решалой. Она наблюдала, анализировала, собирала данные, а потом умело способствовала разрешению конфликта. Вскоре ребята начали обращаться к ней за советом, помощью, подсказкой.
Поначалу у нее не было близких друзей, а потом этих друзей стало слишком много. Но Злата не жаловалась: она всегда всё знала, была вхожа во все круги и подростковые группировки, могла раздобыть любую информацию, даже самую недоступную. Ее влияние распространилось не только на сверстников, но и на учителей, от которых она узнавала ценные секреты, позволявшие удачно избегать всяческих неприятностей. Еще чуть позже она начала смотреть на окружающих только как на источник информации.
Злате больше не нужно было прикладывать усилия: за нее это делали другие. А уж когда в их маленьком городке настроили Интернет, то и за уроки не стоило беспокоиться: всё можно было найти в «решебниках». Ее абсолютно не интересовали искусство, спорт или мир за пределами собственного города – здесь она была хозяйкой. Она знала все места, закоулки, кто с кем дружит, а кто враждует. Когда ей что-то нужно было от мамы, она становилась маленькой, милой девочкой. В каких-то вопросах – вполне взрослая, но в случае необходимости без труда прикидывалась беспомощной дурочкой.
Несмотря на крутость и популярность, ей нравилось общаться с Надей. Они познакомились в музыкальной школе. Надя была простушкой до мозга костей, во всяком случае, так считала Злата. Наде Злата казалась умной и уверенной в себе: она всегда знает, чего хочет, может дать отпор родителям, на что Надя не способна. Злата держала ее рядом, притворялась другом, потому что эта отличница вполне могла ей пригодиться. Надя понимала, что ее используют, но ей хотелось иметь друзей, чтобы было с кем поговорить. Злата знала про насилие в семье подруги, она верила девочке, поскольку и ее периодически избивал отец. И это их объединяло больше всего – обе они страдали от рук родителей.
– Как бы вам сказать, – замялась учительница, – ваш ребенок не совсем… нормальный.
– Что вы имеете в виду? – раздраженно спросила мать.
– Надя, она… всё время будто бы не здесь. И она говорит какие-то странные вещи. Она всё время витает в облаках, спрашивает о каких-то непристойностях у детей, и вообще. Стоит, бывает, у окна, смотрит на улицу…
Мать широко раскрыла глаза:
– Можно поконкретнее?
– Ну… – учительница не могла подобрать слов, чтобы описать свои внутренние ощущения. – Она, конечно, молодец, отличница, и всё такое, но… знаете, она, бывает, даже плачет. Вот ничего не произошло, а она заплакала. А еще она так смотрит – дети смущаются, я смущаюсь. «Как какой-то маньяк», – подумала женщина, но не решилась произнести.
Придя домой, мать устало сбросила сапоги. У нее была тяжелая, изнурительная работа в государственном учреждении, а тут еще проблемы с ребенком. Она и сама замечала, что Надя не была похожа на других детей: порой казалось, что это не ее дочь, а совершенно другая душа, древняя, пережившая немало, но запертая в теле маленькой девочки.
