Восхищённая толпа расступилась, и, не спрашивая хозяйского разрешения, прямо через забор на частную территорию запрыгнули четыре гомо-дебила из личного окружения вождя. Не сказав ни «здрасьте», ни «до свиданья», сделав морды кирпичом, самым наглым образом схватили добычу за четыре лапы и куда-то потащили.
Дима аж офигел от их наглости и, недолго думая, схватил первое, что попало под руки. Это оказался лук. И в порыве негодования практически в упор всадил обожжённую стрелу в накаченную задницу одному из «несунов».
Инъекцию от наглости произвёл по всем правилам уколопроставления. Точно в верхнюю четверть ягодицы. Полеченный таким образом вор бросил ношу и, дико замычав, умудрился обеими руками схватиться за рану. Пока ничего не понимающие подельники смотрели на него, как на идиота, Дима подхватил с земли ещё одну стреловую инъекцию и, не целясь, прописал вакцинацию от наглости ещё одному.
Тот тоже резко завязал с воровством, взвизгнул и упал вперёд, аккурат поперёк земляного вала, выпятив голую жопу кверху с торчащей стрелой. Вакцинированный замер, вроде даже потеряв сознание, видимо, от стыда за содеянное.
Оставшаяся парочка, поняв, что их всех бессовестно убивают, бросила отобранное по праву сильного и, издавая нечленораздельные вопли, кинулась жаловаться вождю на произвол чужака, поступающего с их филейными частями не по обезьяньим понятиям. Первый подстреленный, продолжая держаться за раненую ягодицу, издавая стон мученика, заковылял следом. Второй так и остался лежать кверху задом на заборе.
Вождя долго ждать не пришлось. Как и всегда, когда дело касается того, что власть считает своим просто потому, что так считает, местный царёк заявился чуть ли не бегом и сразу со всеми «придворными». Дима ещё издали насчитал двенадцать мордоворотов с пиками и приготовился. У ног осталось лишь три снаряда.
Он поднял стрелы, зажав их в зубах. Не спеша подошёл к раненому и вырвал из его зада четвёртую, заряжая лук. Раненый боец, жалостно постанывая, перевалился за земляной забор и на четвереньках, подтягивая за собой ногу, пополз умирать на руки хозяину.
Толстопуз, остановившись примерно за двадцать шагов, испепеляющим взглядом уставился на бунтовщика, с прищуром стараясь рассмотреть, что это он держит в руке, и соображая, насколько это для него опасно. Дима, поняв, чем тот заинтересовался, решил усугубить его настороженность.
В стороне от входа в землянку росла старая пальма, которую он использовал в тренировках в стрельбе из лука. Дима решил продемонстрировать всю силу дальнобойного оружия в показательных выступлениях. Он поднял лук со стрелой над головой, как бы говоря вожаку: «Смотри!» – и, натянув тетиву, выстрелил.
Откуда ни возьмись, наперерез летящему снаряду из лопухов выпорхнул жёлто-зелёный попугай величиной с курицу. Стрела, пронзив птицу, пригвоздила летуна к пальме, из-за которой тут же высунулась мордочка Джей и, жестом дёрнув паровозный гудок, издала победное: «Ес».
Стрелок от такого цирка сам обалдел. Грудная клетка Димы вздулась так, будто пацан лет пять безвылазно в качалке просидел на анаболиках и теперь ему грудные мышцы девать некуда. Да, самцовый рельеф класса «альфа» качается зазнайством мгновенно, в отличие от железа с тренажёрами.
Рыжий в приступе звёздной болезни осмотрел фанатов, пребывающих в ступоре. Медленно крутанувшись, остановил покровительствующий взгляд на Афе и небрежным кивком выдал команду своей самке: «Фас».
