Она обиженно надула губы:
– Если я владею банком, это не значит, что я не люблю поэзию. Что же касается сонета, я выучила его, когда купила диадему. Мне показалось: раз теперь у меня украшение такой необычной женщины, я должна знать о ней все.
– Что ж, почитай. – Я устроился поудобнее.
Надежда снова закрыла глаза и начала:
– По подвигам, по рыцарским сердцам
Змея, голубка, кошечка, романтик,
Она томилась с детства. В прейскуранте
Стереотипов нет ее мечтам
Названья и цены. К ее устам
Льнут ровные «заставки». Но – отстаньте —
Вот как-то не оказалось. В бриллианте
Есть место электрическим огням.
О, внешний сверк на хрупости мизинца!
Ты не привлек властительного принца.
Поработитель медлил. И змея
В романтика и кошечку с голубкой
Вонзала жало. Расцвела преступкой.
От электрических ядов – не моя! —
Тарновская.
Надо признаться, стихотворение не произвело на меня большого впечатления. Я вообще не знал и поэтому не любил Серебряный век. Он ассоциировался у меня с картиной Малевича «Черный квадрат», которую я никак не назову шедевральной.
– Ну, как тебе? – спросила меня Надежда, и я поспешил похвалить ее чтение.
Она действительно прочитала стихотворение очень даже неплохо. Конечно, можно было добавить больше артистизма, но не всякому это дано.
– Как у тебя оказалась ее диадема? – поинтересовался я. – Она что, очень ценная?
– Стоит баснословных денег, – пояснила жена не без гордости. – Эта диадема принадлежала шотландскому королевскому роду – предкам Марии. Остается только гадать, почему она ее продала. Наверное, понадобились деньги.
Я взял сокровище в руки и принялся рассматривать, но без интереса. Женские безделушки меня никогда не волновали.
– Ты не представляешь, сколько она стоит, – с придыханием сказала Надежда и спрятала ее в футляр. – Коллекционер предлагал мне миллион долларов. Это старинное украшение знатного английского рода.
– Миллион долларов? – удивился я. – Почему бы тебе не продать ее?
– Мне она нравится, – усмехнулась женщина. – Да, просто нравится. Деньги у меня есть. Зачем же продавать?
Клянусь, я тогда ни о чем таком не подумал.
Киев, 1897 г.
Большой дом семьи Волоховых не привлекал внимания архитектурным стилем, скорее всего, дед Петра, богатый купец, возводя свои хоромы, вовсе не думал о каких-либо изысках. Практичный во всем, он построил удобный трехэтажный каменный особняк, доставшийся по наследству старшему внуку.
Петр так же бездумно проматывал дедовское состояние, как и его приятель Василий. Они с женой любили шумные компании, когда беспутные отпрыски богатых семей собирались вместе, формально – чтобы обсудить новый модный роман, на самом деле – чтобы напиться и испытать все возможные наслаждения благодаря наркотикам. Этот вечер не стал исключением. Тарновские немного задержались и, когда вошли в гостиную, увидели, что гости уже изрядно пьяны.
Дарья Волохова, раскрасневшаяся от выпитого вина, подскочила к чете и, взяв Марию и Василия под руки, повела к столу. Закусок почти не было, зато обилие спиртных напитков поражало и будоражило.
Не дожидаясь приглашения хозяйки, Василий налил себе полную рюмку водки и, крякнув, выпил.
Дарья извлекла из груды бутылок одну, зеленоватую и пузатую, и протянула Марии вместе с бокалом:
– Это ваш любимый абсент. Угощайтесь.
Тарновская не заставила себя упрашивать. Этот напиток всегда улучшал настроение, наполнял энергией, будоражил кровь. Она быстро опьянела и уснула на мягком диване. Кажется, кто-то пытался ее разбудить, но ему это не удалось.
