Диадема со звезд - страница 18

– А что я мог сделать? Ведь я – грезитель и певец Раксидана.

– Я понимаю, Вайд, – вздохнула она печально. – Но от этого жизнь моя не станет легче.

– Алейтис, сейчас ты достигла в своей жизни решающего момента. Кризиса. Перекрестка. И ты должна принять решение. В долине слишком много таких, как Камри…

Он беспокойно зашевелился под телом Алейтис, словно вдруг покрывшийся тревожной рябью безмятежный пруд. Солома тихо зашуршала.

– Наверное, тебе придется покинуть Раксидан.

Она вздрогнула.

– Вайд, мне страшно…

– Я знаю.

– Нет! – Она вдруг подалась назад, села. – Я не уйду! Проклятые когти кровавой Ашлы, что они могут мне сделать? Я имею право! Я знаю свое право! Закон клана…

– Алейтис… – Он покачал головой, отрицая все, что она пыталась сказать, и тронул ее за щеку. – И даже став моей супругой, ты не будешь в безопасности. Понимаешь, Лейта, ты ведь, в конечном счете, не считаешься членом клана…

– Что? – Она уставилась на него, пораженная.

– Твоя мать была не из нашего клана, и ее никогда не принимали в клан. К тому же они боятся. Метеор возмутил угасшие страсти, подобно тому, как ураган тревожит слизистый ил, спокойно лежавший на дне загнившего пруда. Скоро, очень скоро все это прорвется и испепелит тебя, если ты останешься здесь…

Голос Вайда приобрел свою привычную убедительность, и он продолжал что-то объяснять ей, но она уже не слушала его. Мысли ее все возвращались и возвращались к слову, которое он употребил: «супруга».

Даже известие о ее незаконном, неклановом статусе не могло затмить радость триумфа. Она перебила Вайда:

– Значит, ты хотел бы, чтобы я стала одной из твоих жен?

Он засмеялся и обнял ее:

– Лейта, Лейта…

Алейтис переполняла неудержимая радость.

– Тогда… тогда вот и ответ. – Она откинулась на обнимавшую ее руку. – Если я стану твоей супругой, никто ко мне не прикоснется!

Он покачал головой:

– Ты ничего не поняла, дорогая.

– Но… – Она дернула его за рукав. – Тогда я перестану быть изгнанницей, парией. Разве не так? – Она всмотрелась в его застывшее как камень лицо. – Нет, Вайд?

– Ты была бы в безопасности, Лейта, если бы не одно… И это перекрывает все остальное…

– Что это? – перебила она.

– Твоя мать, Лейта.

– Моя мать? – Она вырвалась из его объятий и уселась на соломе, положив руки на колени. – Я то и дело слышу о своей матери. От тебя. От Камри. От Зираки, который трясется от страха, боясь, что я его о чем-нибудь спрошу.

– Я нарушил клятву, произнося только одно ее имя.

– Но ты уже нарушил закон Щура! Нарушил, Вайд, когда полюбил меня. Скажи мне, что это за клятва? К тому же, ты уже пообещал мне, что расскажешь!

Скрестив ноги, положив руки на колени, он расслабил мышцы лица, глаза его стали непроницаемыми, пустыми – Вайд погрузился в ментальный транс матриба. Далеким, тихим голосом начал он излагать историю проклятия:

– Это случилось в год Аздара, в месяц яразур, в денницу большого таяния, в денницу красного света, когда Хорли закрывает Хеш. В час субсуруда, когда диск Хорли только-только показался над краем мира, небо извергло из себя огненный шар. Метеор просвистел над долиной, проскочил над зубьями Дандана и развалился на две части. Большая исчезла за горами, а меньшая часть его упала за хребтами на юге.

Мы собрались в домах и переговаривались только шепотом: все были так испуганы, что не решались говорить громко. День прошел. Ночь прошла. На третье утро мы решились выползти наружу. Обычная наша работа двигалась со скоростью ползущего червяка, мы то и дело поднимали голову вверх, со страхом всматриваясь в небо. Бадр, мой наставник и хозяин, пытался войти в грезу, но видения были такими странными и искаженными, что он ничего не мог прочесть. Я тоже пытался. Не получилось. Пастух Ша'ир, окутанный клубами дыма своего костра, поведал о пришедшем в наш край зле и злой предопределенности и попытался склонить Щура на объявление Аташ нау-таваллуда. Но мы были не настолько испуганы.