Кажется, девочка обрадовалась его вопросу. Можно было оторваться от сытного, но очень скучного бутерброда и полностью сосредоточиться на новом папе.
– Скучаю, но здесь мне больше нравится. Здесь есть ты! Так что я даже рада.
Она довольно смело выражала свои эмоции. Возможно, искренность была чертой ее характера, но, как правило, венерианцам она не свойственна. Скорее искренностью наделила ее любовь.
– Тебе нельзя выходить из дома. Должно пройти время.
– Но ведь ты будешь вместе со мной?
– Да. Правда, не всегда, иногда мне придется отлучаться, и довольно надолго. Если ты будешь хорошо себя вести, то я всегда буду возвращаться. А хорошо себя вести означает всегда слушаться только меня и не слушать никого другого, ни с кем больше не разговаривать. Ясно?
– Ладно, – вздохнула девочка. – Главное – возвращайся.
– Хорошо, а ты, главное, ешь.
Когда завтрак подошел к концу и Ао попытался встать из-за стала, он, забывшись, неловко ступил на больную ногу и вскрикнул.
– Ты ушибся? – тут же встревожилась Греннета.
– Нет, – отмахнулся Ао.
– Но я же вижу, тебе больно, папа.
Она посмотрела на него с состраданием. Айин принял этот взгляд за жалость, сострадание было ему незнакомо, и он почувствовал себя оскорбленным. Меньше всего он нуждался в жалости от собственной заложницы.
– Мне кажется, ты устал, – сказала Греннета с серьезным видом. – Тебе надо прилечь отдохнуть. Даже Скринчу иногда надо отдыхать.
Девочка сама выглядела не лучшим образом. Но ее это нисколько не волновало. Казалось, чем больше она находится рядом с Ао, тем скорее у нее проходит бледность и оживают краски лица, а в испуганные глаза возвращается доверие к жизни. В то время как Ао действительно нуждался хотя бы в нескольких часах отдыха. Греннета пусть и не видела его лица, но проявила неожиданную проницательность и угадала его состояние.
– Давай я помогу тебе добраться до кровати, – предложила она, заметив хромоту.
– Не надо, я сам.
Греннета расстроилась, когда папа не захотел принять ее помощь. Все же на всякий случай она пошла рядом: проследить, чтобы он не упал. Ао, не раздеваясь, завалился в кровать.
– Не вздумай ко мне прикасаться, когда я засну, – сказал он, уверенный, что девочка не посмеет ослушаться его приказа.
Греннета и не думала пробовать снять с него маску. Она накрыла его одеялом.
Тут глаза Ао начали закрываться. В какой-то момент ему подумалось, не пытается ли она его перехитрить, но затем он отбросил эту мысль. Впервые с того момента, как у него оказался набитый любовью чемодан, к нему подобралось некое подобие умиротворения.
– Я знаю, что ты меня обманываешь… – внезапно услышал он сквозь сон. Или ему это только приснилось.
8
Последующие две недели Айин вставал с кровати лишь для того, чтобы лечь в нее обратно. У него не хватало денег на врача, а нога все так же ныла от боли. Затем он начал снова ходить, точнее, ковылять на учебу, и вел себя непривычно тихо, не привлекая к себе лишнего внимания. Его однокурсники Леян и Нуол отчего-то избегали его. Ао был этому только рад. Сейчас ему ни с кем не хотелось общаться. С Ниалой они даже не здоровались. На лекциях Ао сидел с отстраненным видом, но, когда его спрашивали, он всегда отвечал с рвением. Теперь в монотонных речах лектора он находил прибежище от угрожающей реальности.
Дома его каждый раз с нетерпением ждала Греннета. Прежде чем открыть дверь и переступить порог квартиры, он перевоплощался в Скринча, и она всегда встречала его объятиями. По настоящему отцу она почти не скучала. Лишь иногда вспоминала его – в основном, из-за чувства комфорта, которое он ей давал. Ее прежняя квартира была намного больше, и там остались ее игрушки.
