– Нет, никогда его раньше не видел.
– Я так и думал, – бесстрастно сказал Рив. – Что ж, не будем больше отнимать у вас время. Если понадобитесь, мы пригласим вас в отделение.
С этими словами он встал, и Форкс поднялся вслед за ним:
– Всего хорошего, Ао, очень интересно было с вами познакомиться. Особенно мне понравились ваши суждения о справедливости. Уверен: мы с вами еще увидимся. Я, знаете ли, человек с большим профессиональным опытом, успел уже пообщаться со многими преступниками. Так невольно и становишься философом, – и тут Ао вдруг показалось, что Форкс ему подмигнул. – Самые опасные преступники – те, у кого есть своя справедливость.
– Конечно, я всегда готов к сотрудничеству с теми, кто представляет Закон Бессмертных и служит на благо народа. Дайте знать, если понадоблюсь.
Измученный, Ао протянул каждому руку и попрощался. Он закрыл за ними дверь, облокотился на стену и устало сполз вниз. Не прошло и секунды, как он сразу вскочил. Нет времени! Надо предупредить Ниэю. Она должна сказать им, что видела его экзоскелет. Конечно, Леян и Нуол во время допроса вспомнят, что он являлся несколько дней на учебу хромой, но ведь это еще не повод отправлять его на эшафот!
Рив и Форкс могли спросить, к какому врачу он обращался, и обличить его ложь. Почему они этого не сделали? Ао расхохотался. Ему везет, невероятно везет. Он все еще на свободе. Только слова Форкса отравляли ему истерику торжества и внушали беспокойство, какое смутно испытывают люди, когда в них вселяются чужие мысли и отнюдь не собираются их покидать.
10
Еще одна бессонная ночь отведала из черепа, в котором плескалась истощенная психика Ао. Он пытался вспомнить каждое сказанное слово во время визита следователей. Он ругал себя за разговорчивость. Лучше бы он прикинулся безобидным лентяем. Вместо этого он выразил амбиции, показал, что у него есть гордость.
«Самые опасные преступники – те, у кого есть своя справедливость», – постоянно повторялись у него в голове слова Форкса. «Будь у них доказательства, они сразу вломились бы и арестовали меня, как Маевски, – размышлял Ао. – С другой стороны, Форкс вел себя так, будто он разгадал меня. А он ведь прав. Прав!».
Про Греннету и ее убитого отца не проронили ни слова. Подозреваемый с рисунка мало чем на него походил, из чего Ао заключил, что очевидцам не удалось толком его разглядеть посреди ночи. Что ж, у него все еще оставались причины сохранять надежду. Но узнают ли его свидетели, если увидят на допросе вживую?
Аттракцион паранойи и самобичевания. За последний месяц всякий раз, когда он считал, что хуже не будет, случалось нечто, и карусель вертелась еще быстрее. О чем бы он ни думал, все сводилось к ОБЛ и к его разговору со следователями. И чем больше Ао размышлял, тем сильнее у него создавалось впечатление, что он себя чем-то выдал. Иногда он подбегал к зеркалу и впадал в отчаяние: он видел пред собой мрачное, озлобленное лицо, какое бывает у заключенных. В нем притаилось нечто грязное и не соответствующее человеческому облику. На самом деле его мучило расстроенное воображение. У него действительно появились жесткие, даже грубые черты, но они скорее прибавляли ему мужественности, чем выдавали преступника.
И все же это беспокойство не так сильно терзало Ао, как последние слова Форкса.
Следователь почему-то внушал уважение, несмотря на должность и потные руки. Оттого Рив Ваин произвел вдвойне неприятное впечатление. Он был слишком молод для своей должности, слишком красив и элегантен для сотрудника ОБЛ, но холоден и серьезен, как подобает слуге закона. Он намеренно старался походить на выдуманный идеал или шаблон.
