– Он выступает консультантом, – поспешно добавил Дмитрий.
– Каким еще консультантом? Это дело веду я, а мне никакие консультанты даром не упали!
– Я вам чем-то мешаю?
– На месте обыска не должно быть посторонних!
– Считайте, что я из понятых, – хмыкнул Леон.
Пока гнев Инги был направлен исключительно на Леона, Анну она просто не замечала. Если бы она сообразила, что здесь не только бывший следователь, но и человек, который никогда и никак не был связан с полицией, без скандала бы точно не обошлось.
Именно поэтому Анна сделала все, чтобы остаться незаметной. Непримечательный наряд, распущенные волосы, закрывающие лицо, а главное, профессиональная камера на шее – и вот она выглядит как человек, которому здесь самое место. Поэтому Инга, стоящая в десятке шагов от нее, сокрушалась только из-за Леона.
Впрочем, даже его следовательница не собиралась вышвыривать силой. Инге предстояло руководить обыском крупного торгового центра, смотреть, чтобы ни один уголок не остался неосмотренным, и успокаивать владельцев, которые сокрушались, что служебные собаки им «все изгадят».
Поэтому очень скоро Леон и Дмитрий подошли к ней.
– Как ты это делаешь? – нахмурился Аграновский-старший. – Она, по-моему, сквозь тебя смотрела, не замечая! Ты что, галлюцинация, которую видим только мы?
– Опыт и магия, – усмехнулась Анна.
– Мне бы такое! Она устроит разборки, но потом, – вздохнул Дмитрий.
– Не факт, все зависит от того, как пройдет обыск. Если она ничего не обнаружит, ее саму натянут на флагшток, ей уже будет не до тебя. И вообще, ты б ее лучше пожалел.
– Пожалел?! – поразился он. – За что можно жалеть эту гюрзу?
Анна не пыталась его обмануть или подбодрить, когда она наблюдала за Ингой Шиповой, «прочитать» следовательницу было несложно. Поэтому теперь она могла объяснять Дмитрию вещи, которые казались ей элементарными, не отвлекаясь от работы – осмотра залов.
– У нее большое горе, которое она тщательно скрывает.
– Да с чего ты взяла? – допытывался Дмитрий. – Слушай, я ей, конечно, не друг, но я ее знаю не один день. Это бесчувственное бревно с повадками кальмара.
– Потрясающее сочетание, – фыркнул Леон.
– А вот и нет, – покачала головой Анна. – Посмотри на нее. Она застегивается на все пуговицы, закрывается от мира, старается при первой же возможности скрестить руки на груди, не позволяет себе улыбаться, хмурится без причины.
– Ну и как ты определила, что это признак горя, а не стервозности?
– Опыт и магия, – напомнила она. – Я тебе больше скажу: это горе, скорее всего, не пришло извне, а связано с ней, она считает себя виноватой, хотя бы частично, в том, что случилось. Поэтому она очень много работает – и работает именно в полиции. Я не знаю ее так, как ты, но готова поспорить, что она никогда не берет взяток, рвется раскрыть каждое дело и честная до тошноты. Ей плевать на окружающих не потому, что она робот, а потому, что, если они не могут помочь ей или не нуждаются в ее помощи, они для нее и не важны.
– Это мне что-то дает? – удивился Дмитрий. – Скандала не будет?
– Скандал будет, и еще какой, потому что она верит: ты пытался помешать ей. Но если она будет очень уж активно наседать на твои нервы, можешь ей сказать с многозначительным видом: «Но разве это хуже того, что сделали вы?» – и уйти, не дожидаясь ответа. Поверь мне на слово, она изведется.
Анна подозревала, что то горе, с которым жила Инга Шипова, – старая история, пережившая испытание годами. Такие проблемы обычно не исчезают сами по себе, если их не решить или хотя бы не поговорить о них. А Инга говорить не собиралась и рано или поздно рисковала сойти с ума от собственной тревоги. Так что, возможно, кому-то и следовало задать ей тот вопрос, который она посоветовала Дмитрию.
