Но отчего судьбы не верить зову?
Не в нас лежит ли право
Дать бой вчерашнему позору?
Вам всё давно уже знакомо:
И боль обид, и тяжесть расставаний,
И членство бренное в месткоме,
И безысходность дальних расстояний.
Вам всё давно уже не ново:
И серость глинистой пустыни,
И вкрадчивость обманчивого слова,
И чувства, что к Вам с годами не остыли.
Вам всё начать бы снова,
Да жизнь зовёт вперёд.
Вам будет прок от слова,
Когда поэт во мне умрёт.
И всё начать сначала
Вам опыт тяжкий не даёт.
В покой и ритм Вас жизнь умчала,
А мой поэт к «безумию» зовёт.
Вам в руки чудо надо:
Вместе с небом журавля.
Но сердце Ваше будет радо,
Когда вернётесь в милые поля.
Вам надо встретиться с мечтой,
Вам жить бы с нею рядом,
Чтоб не грустить о жизни той,
Что Вас дразнит желанным ядом.
Чтоб жизнь весёлою была,
Чтоб Вам от истин не уйти,
Чтобы судьба по лоции плыла,
Её проверьте битвою в пути.
Ты всё познала без меня,
Ты всё простишь однажды.
Но вот клубится чёрная змея,
И отведёшь укус её одна ты.
Клубится рядом чёрная змея —
И знаешь ты, укус её смертельный.
Так заступись же за меня
В вечерний час молельный.
Уж виден глаз холодный блеск,
Холодный пот пронзает тело.
Уж полдень летний гонит в лес,
А я здесь со змеёй затеял дело.
Вода живая не поможет
Укус змеи той излечить.
Он сердце ядом сгложет,
Как новый день огонь свечи.
Твои мольбы не слышны в вечер.
Твои уста всё заняты другим.
Но всё ж ты веришь нашей встрече,
Своей судьбе, как парусам тугим.
Змеиный рок я должен упредить —
Себя укусит пусть змея.
Лишь жаждой жизни убедить
Смогу я всех, доселе помнящих меня.
Уж скоро день грядущий
Разверзнет мглу невидимых оков.
И я, тебе признание несущий,
Восстану юношей без слов.
Паду я ниц упрямой головою,
Твои чтоб ноги целовать.
И пусть с тех пор с мечтою голубою
Судьба, как прежде, не смеет ба́ловать
«Синью манит морская пучина»
Синью манит морская пучина
Всё позабыть по многим причинам.
На время сокрыться бы в синюю глубь;
Для жизни лукавой пока что я глуп.
«Прости меня великодушно…»
Прости меня великодушно,
Что я тебя смущаю иногда.
Но сердце стало непослушно:
Ты в нём осталась навсегда
Море Чёрное в печали,
Море Чёрное в тоске:
Тихо бьётся о причалы,
Оставляет слёзы на песке.
Ничего теперь не надо
Кроме пенистой волны.
Да и с сердцем нет уж слада
От грустящей в сумерках струны.
На дворе сегодня осень.
Как красу её ни обнимай,
Всё равно мечта меня уносит,
Всё равно зовёт грядущий май.
Всё вокруг – сплошная осень.
Всё манит багрянцем, золотом – приди;
И слезой печальной тоже просит…
Но с грозою май цветёт в груди!
Восхищением прикован я к статуе Венеры,
Слова какие-то невнятно говорю;
Внимаю музыку, гармонию шедевра,
И, наполняясь чувствами, я медленно горю.
Горю желанием познать
Волшебной силы красоту,
Хотя бы мыслями догнать
В творенье скрытую мечту.
До боли напрягая нервы,
Я восхищенья шлю слова
До слуха каменной Венеры.
Но чудо! Её чуть наклонилась голова,
С лица забвенье утра улетело,
Скользя упала мантия из рук,
И, не спеша сокрыть всё тело,
Блаженной неги замыкает круг.
И молвит мне, качнувшись на мгновенье:
«Опять, мой почитатель беспокойный,
Зачем прогнал моё забвенье,
Не выбрал путь ко мне окольный?
Слова давно уж я не слышу,
Давно привыкла слушать думы.
Да, суждено в веках мне свыше
Красотой творения смущать умы».
И снова бессловесным чудом стала,
Забвеньем вглубь веков ушла.
Счастливый я стою у пьедестала —
