Диалог модерна: Россия и Италия - страница 5

На протяжении всей своей истории человечество с осторожностью и трепетом относилось к смене эпох в календарном смысле. На памяти моего поколения происходил переход из века XX в век XXI – от смены нулей на календаре ожидали многого.

Календарная дата всегда кажется чем-то мистическим, открывающим одну эпоху, но неизбежно закрывающим другую. Пессимисты и мистики ожидают конца света, оптимисты и романтики верят в начало новой эры, но так или иначе жизнь накануне «мистической даты» пронизана трепетом.

Точно так же и столетие назад ожидался конец века. В 90-е годы еще XIX века в культуру входит устойчивое определение fin de siècle (конец века). Эти слова не только и не столько про хронологический отрезок времени, «конец века» для определенной среды (главным образом, конечно, для среды артистической) стал синонимом растерянности перед еще только грядущими, но уже зреющими катастрофами, синонимом социальных и нравственных противоречий, декадансом, разложением и в чем-то синонимом смиренного принятия неизбежности, как неизбежным представлялся конец всего.

Глава 1. Родословная героя

Несмотря на критику некоторых современников, например, Макса Нордау, который утверждал, что так, то есть как о чем-то живом, что рождается и стареет, имеет начало и умирает, говорить о веке нельзя, словосочетание «конец века» стало определением состояния общества и вошло в лексикон и современников, и исследователей.

Ощущение рубежа становится важным социальным и культурным фактором. Именно рубежность вводит в культуру модерна такие понятия, как предчувствие, мгновение, трепет: ощущения излета и изменения заставляют учащенно биться сердца, развивают мистические настроения. Общество и культура делаются пророческими. Новогодняя ночь на 1900 год – переход из века XIX в век XX – воспринималась не столько как календарная единица, сколько как почти мистический временной слом. Это был конец века, принесшего столько новых открытий, и начала нового века, который принесет еще великое множество и достижений, и бед, с ними связанных.

Тревожное ощущение и недоверие к миру суммирует в стихотворной форме десятилетие спустя, в 1911 году, Александр Блок:

Век девятнадцатый, железный,

Воистину жестокий век!

Тобою в мрак ночной беззвездный

Беспечный брошен человек!

………………………………………

Век буржуазного богатства

(Растущего незримо зла!)

Под знаком равенства и братства

Здесь зрели темные дела…

……………………………

Двадцатый век… Еще бездомней,

Еще страшнее жизни мгла

(Еще чернее и огромней

Тень Люциферова крыла) [3].

Само ощущение «жизни в конце времен» во многом регламентировало и стимулировало как художественные процессы, так и поведение людей. Кто-то пытался, вопреки русской поговорке, «надышаться перед смертью», кто-то, впадая в декадентские настроения, уже начинал заигрывать со смертью, кто-то в конце видел начало и дышал полной грудью, предвкушая новую эпоху. Но в любом случае для всех и каждого рубеж веков был как категорией социальной, так и категорией личной.

Итак, первый фактор, формирующий культуру модерн, – это «ощущение рубежа» и обостренное ощущение времени.

Следующий культурообразующий фактор – это технический прогресс и его последствия, далеко выходящие за пределы техники.

Изменение системы координат – новое понимание времени и пространства, новые скорости