Потом я несколько вечных минут отмачивал руки в горячей воде. Изображал, что поправляю прическу, а поправлял лицо, делая его приемлемым, чтобы находиться на людях. Ах, стать бы мне тегом, на стенке размазанным! Где же мой привычный, ничего не вбирающий в себя взгляд?
Пока стоял в очереди за водой, мимо меня промелькнул Жманя с худенькой красоткой. За длинными распущенными волосами почудилось знакомое лицо. Вот те здрасте! Подойдя ближе, узнаю свою сводную сестру! На самом деле не сводную, а единоутробную. Не знаю, почему у нас неправильно называют родство по маминой линии. Саша! Какого черта?
Она первая кинулась обнимать меня. Внезапная встреча. Сюр! Просто отрыв головы! Почему сейчас? Почему здесь? Меня собирало в кулек и мазало. Я прижимался к ней, вдыхал незнакомый запах духов, и кошмарная мультипликация отступала. Всех стиснула очаровательная растерянность.
Саше семнадцать лет, и по всем законам ее не должно было быть в клубе. Меня возмущало, что она познакомилась со Жманей так же непринужденно и быстро, как я. Меня возмущало, что она видела меня упоротого. Да! И то, что леопардовый кардиган принадлежал ее подруженции, меня тоже возмущало. Та появилась скоро. Разглядев наши с сестрой сомкнутые руки, она демонстративно повисла на Женьке. Я продолжал недоумевать ото всего.
Подруга заискивала и копировала наши с Женей манеры. Саша вела себя достойно: остроумно шутила, подбирала емкие фразы. Ее губы изящно и выразительно проговаривали слова, погружая всех в транс. Становилось интереснее. Я ожидал, что она запорхает, расщебечется как птичка, но она превращалась в хитрую лису, сбавляя обороты и втягивая всех в странную игру. Мне становилось лучше. Я спасен от дичайшего бэд-трипа.
Когда я переехал от родителей, Саше было около одиннадцати. Основные новости я узнавал от мамы в виде устных твитов: а Саша бросила музыкалку, а Саша пошла в художку, а Саша закончила на отлично. Окей, мам… А теперь Саша стояла рядом в принтованных цветным космосом легинсах и от нее пахло алкоголем. Самое время зафрендиться! Меня заморозили лет на десять. Я лежу в саркофаге, с которого сливают жидкий азот. Просыпайся!
Диджейский пульт захватили инопланетные чудовища. Рубили что-то с элементами дабстепа, очень тяжелое для моего восприятия. Танцпол потел. Некоторые выходили из зала с красными лицами, как из бани. Нам четверым хватило жара. Уселись в предбаннике – так мы окрестили чилаут, в котором приятно раскисли. Веселились, пили «Доктора Пеппера», теснились в ряд, закинув ноги на низкие столы. Пришла карамельная истома. Женек радушно обнимал нас всех своими длинными руками. Кулуарные посиделки стали почти семейными.
Лет десять тому назад я смотрел на татуированных бородачей моего возраста и проникался юнцовским почтением. Они уводили из-под носа моих ровесников девчонок, отличительно от нас мотали деньги. А теперь эти львы исчезли и на их место пришли мы, потрепанные, больные, исхудалые особи.
Ночь получилась длинной, насыщенной, редкой, прямо как в лучшие тинейджерские годы, когда к утру кажется, будто с вечера прожита целая жизнь.
Ворочался с одного бока на другой, закручивая под себя одеяло. Мысли, мысли, попкорн в голове! Что с вами делать? С каждым годом вас все больше, а толку? В мою голову засыпали кукурузные зерна, и разогревают содержимое на тысяче ватт, как в микроволновке. Зашуршали, засвистели, залопались родные. Гасите свет, включайте кино, доставайте кока-колу из холодильничка и, если можно, вот эту баночку приложите мне ко лбу.
