Если я правильно понял кругоротов, материю нашей Вселенной они вознамерились превратить сначала в некий компост, потом обосноваться на нём и пышно расцвести, скунсово благоухая. А если это не удастся – то превратить наш мир в выгребную яму, в полигон для своих гнусных (можно себе представить!) экспериментов, в обыкновенную свалку отходов, в помойку.
Так думал я, лёжа лицом вверх на полу изолятора с раскинутыми в стороны и натягиваемыми растяжками руками и ногами. Я не мог ни сесть, ни тем боле встать. Оптимизм мой щенячий быстро сходил на нет.
В положении с ограниченными степенями свободы я мог лишь вертеть головой да немного приподнимать её. Мне вспомнился герой старинного романа, которого подлый надзиратель стягивал специальной рубашкой так, что тот неминуемо должен был умереть от удушья. Но парень не умер, он победил и смерть, и надзирателя силой духа. А моё положение было несравненно более лёгким. К тому же изолятор располагался не в подземелье, а, как я догадался, на крыше здания! Это казалось странным, как и наличие окна, за которым виднелось начинающее темнеть небо.
Воспользовавшись крохами свободы, я стал проводить простенькую гимнастику, то поворачивая голову влево-вправо, то отрывая затылок от пола. И вдруг заметил монетку – позеленевший затёртый медяк. Наш, неизвестно как попавший сюда пятак! Впрочем, почему неизвестно? Либо это моя монетка, либо Разгребателя, которого, по-видимому, тоже содержали в этом изоляторе… Стоп, бродяга! Не имел я таких раритетных денег. Но до меня здесь наверняка побывал экземпляр № 1, о котором упоминал Вокчурк. Возможно, монетка принадлежала ему?..
Внезапно меня охватило беспокойство. Как и продемонстрированная мне казнь Разгребателя, точ-в-точь повторявшая случившееся несколько месяцев назад с Владимиром Некрасовым, моё теперешнее заточение подозрительно напоминало произошедшее со мной на захваченном дёртиками заводе. Просто дежа вю какое-то! Очень нехорошее дежа вю. Я размышлял над этой странностью несколько минут – и вдруг сделал ошеломляющий вывод.
Если казнь Разгребателя и моё пребывание в камере у кругоротов не наваждение, а подлинная реальность, то это означает, что нелюди уже некоторое время, по меньшей мере, полгода, пристально наблюдают за нами, землянами. Более того, возможности их, так сказать, мониторинга, охватывают значительную территорию. Тренировочный городок и бывшая база дёртиков находятся за сотни километров от старого обронного завода, приспособленного Владимиром Петуниным сотоварищи для производства ядерных зарядов. В данный момент я нахожусь, условно говоря, в тренировочном городке, а Некрасова казнили в одном из помещений завода. И, надо понимать, всё лежащее между этими объектами пространство контролируется, просматривается, мониторится нелюдями!
Эта пугающее открытие мешало мне заснуть. А я обязан был хорошо выспаться, дабы обрести душевное равновесие и набраться сил перед вероятно ожидающими меня тяжёлыми испытаниями. Но никакие приёмы аутотренинга не помогали. Сколько времени я провёл в тревожном полузабытьи, прежде чем мне удалось заснуть по-настоящему, не известно. Но мой насыщенный сюрреалистическими кошмарами сон нарушил какой-то внутренний толчок.
Я обоснулся и некоторое время лежал в полной неподвижности, пытаясь возвратиться в муторную реальность. Наконец медленно повернул голову направо – в сторону двери, потом налево – в сторону окна.
