– Вот вы где! – Леся цепляет нас обоих под руки и тащит к ряду с кроватками, не замечая моего пришибленного состояния. – Я все узнала и посчитала. Коляску однозначно возьму ту, которую ты мне показывал, кроватку сейчас тоже выберем, потом матрас, бортики, вообще все что нужно! Ещё пеленальный столик посмотрим…
Леся трещит, перечисляя все, что попало в ее внезапно разросшийся список покупок, нервно хихикает, не выпуская из пальцев карточку сертификата, и смеётся, когда Влад шутит по поводу удачно сломавшейся машины Андрея. Ведь, окажись она на ходу, стотысячным покупателем оказался бы кто-то другой. Проглатываю эту шпильку, едва удерживая рвущиеся наружу слезы.
«Я ведь просто хотела помочь! Помочь! Посмотри на Лесю! Посмотри!»
Пузанчик носится по магазину, светясь ярче солнца на каждую новую вещь опускающуюся в тележку, а меня разрывает на клочки от несправедливой жестокости. Я же правда хотела помочь!
На заднем сиденье едва хватает места, чтобы туда смог втиснуться ребенок, и меня, как самую маленькую, пытаются хоть как-то на него втолкнуть, а потом, когда это, не без очередных перекладок, все же удается, ставят на колени автокресло и пару пакетов в ноги. Багажник забит под завязку, все свободное место в салоне занято приданным для Лесиных карапузиков, на крыше, примотанные скотчем к рейлингам, коробки с кроваткой, столиком и коляска – Пузанчик отказалась от доставки, чтобы вечером шокировать Андрея и поверить самой в свалившееся на голову счастье.
– Лиза, ты там как? – спрашивает она каждые две минуты, а я отвечаю:
– Все хорошо, – только самой плохо и хочется разрыдаться.
Вчерашние поцелуи, да что уж говорить, весь день целиком уже кажется чем-то приснившимся, привидевшимся и нереальным, а Влад… Ненавижу этого дикаря! Аля была права. Ничего хорошего у меня с ним не выйдет. У нас вообще ничего не может быть, а сегодняшнее только подтвердило это. И то, что так получилось, не плохо. Наоборот, замечательно! Я просто была не в себе. Перебрала и в клубе, и на пляже, а он воспользовался моим состоянием. Слава богу, что дальше не зашло. Ещё бы подцепила какую-нибудь дрянь… Чем думала и думала ли? Естественно нет. Достаточно было один раз отказать Сабрине, отстоять свое мнение, не поддаваться на уговоры, и все. Не было бы ничего. И не чувствовала себя униженной и втоптанной в грязь. А главное кем? Этим дикарём!
Кажется, я слишком провалилась в свои размышления, а Леся услышала мое раздраженное шипение.
– Лиз, у тебя там точно все нормально? Может, я заберу хоть что-нибудь?
– Замечательно, Пузанчик! Не переживай, – стараюсь придать своему голосу побольше веселья. – Лучше скажи как там твои карапузы, не шалят?
– Не. Потопались пока садилась, а потом сразу притихли. Машиной впечатлились, наверное, – хихикает она. – Классная такая. Дорогущая, да?
– Не знаю. Я у тети попросила покататься.
Сказать правду даётся мне намного проще. Сколько стоит машина я действительно не знала и не интересовалась, а Алевтина, когда она только появилась у нас в доме, практически сразу стала для меня тетей Алей. Леся тихонько вздыхает, что когда-нибудь и они с Андреем купят что-нибудь похожее. Сперва только доделают ремонт и расплатятся с ипотекой, а там уже и машину поменяют. Их старичок Фольксваген как раз окончательно развалится. Она трещит без умолку, заваливает меня вопросами, и отвечать на них я стараюсь с максимальной осторожностью. Учусь, пока не работаю. На международных отношениях. Смеюсь, когда просит что-нибудь сказать на английском. Говорю, что она самая лучшая мамочка на свете, с идеальным произношением, перевожу, потом эту же фразу повторяю на французском, немецком и испанском. Уже вдвоем хохочем, что испанский и французский мягче и приятнее, а немецкий слишком грубый.
