– То, что он касался Ясаман таким образом, выводит меня из себя, Ругайя! – воскликнул в гневе правитель. – У него не было прав. Аллах! Она ведь почти ребенок!
– Меня это тоже злит, мой господин. Но с тем, что случилось, уже ничего не поделать, – рассудительно заметила Ругайя Бегум. – Представь себе, наш добрый Адали был вынужден прятаться в тени, пока Салим пытался совратить Ясаман. Он оставался там, несмотря на гнев, чтобы отвести зло от Ясаман в будущем. Ведь если бы Салим заметил Адали, он убил бы его собственными руками. Адали предпочел сохранить свою голову, чтобы когда-нибудь грудью встать против Салима. Мы должны быть такими же мужественными и мудрыми, мой господин. Салим не должен догадываться, что мы знаем, какая в нем таится темная страсть к Ясаман. Сейчас он верит, что овладеет сестрой. Но если заподозрит, что мы его подозреваем, то сделает все, чтобы осуществить свое желание немедленно.
– Но он узнает о браке Ясаман, – возразил Акбар, – и спросит, почему я разрешил выдать ее замуж тринадцати лет, когда закон ясно гласит, что невесте должно быть четырнадцать. Что ответить ему, добрая жена? Сказать – это моя воля? Для Салима этого будет недостаточно.
– В этом нет ничего трудного, мой господин, – улыбнулась Ругайя Бегум. – Скажи, что опасаешься за преданность Якуб-хана, несмотря на верноподданную службу его отца. Скажи принцу Салиму, что хочешь обеспечить верность семьи Юзеф-хана, связав браком Ясаман с его младшим сыном. Скажи ему, что когда-нибудь сделаешь принца Ямала Дарья-хана губернатором Кашмира и, таким образом, еще крепче привяжешь его, его семью и народ Кашмира к своей семье. В этом акте есть логика и государственный смысл, и он достоин тебя, мой господин.
– Я успел позабыть, какая ты мудрая и умная, Ругайя, – усмехнулся Акбар. – Слишком долго, воспитывая дочь, ты была вдали от меня. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Сегодня же я поговорю с Юзеф-ханом и решу это дело. И пошлю к Ясаман госпожу Юлиану, чтобы та убедилась, не нарушил ли Салим девственности дочери.
– Эту тайну разделяет с нами Адали. Но будет еще один человек, который взвалит на себя ее тяжесть. Священник. Ясаман воспитана в христианской вере, как того хотела ее мать, но ее религиозные взгляды, как и твои, широки. И все же нам потребуется помощь священника, чтобы подготовить девушку к величайшей перемене в ее жизни.
Они повернулись и направились во дворец.
– Хорошо, Ругайя. Это я оставляю на твое усмотрение. Теперь мне нужно поесть и заняться делами. Сейчас Юзеф-хан здесь со своей семьей, и дело с замужеством Ясаман можно решить быстро.
Почтительно поклонившись мужу, Ругайя Бегум отправилась разыскивать отца Куллена Батлера, домашнего священника Ясаман. Он только что завершил утренние молитвы, и она, как и Акбара, пригласила его прогуляться по берегу озера.
– Мне требуется ваша помощь, отец Куллен, – начала она.
– Вы знаете, вам стоит только приказать, госпожа. – В его мягком выговоре чувствовались нотки ирландского наречия.
Он был высоким худощавым человеком средних лет с коротко подстриженными волосами. Небольшие голубые глаза смотрели живо и изучающе. Он приехал, когда Ясаман шел второй год, после того как Акбар попросил главу иезуитов в Индии прислать ему домашнего священника для дочери. В то время это вызвало недоумение, но поднявшийся шум быстро улегся. Акбар славился своим интересом ко многим религиям, и у всех принцесс в свое время были наставниками католические священники. Отец Батлер легко вошел в дом. Он был очарован Индией, никогда не осуждал и не критиковал местные нравы и обычаи. Вскоре в нем обнаружилось грубоватое чувство юмора, за которое слуги его полюбили.
