Лукавый забрал себе дробовик Грека, а пистолет, разрядив, вернул мне.
– Давайте без глупостей. Если не соврали, то дробовик позже верну.
– А отбиваться чем, если нападут? – нахмурился Грек.
– Не нападут. Тропа чистая, утром проверяли.
Грек нахмурился еще больше, но спорить не стал. Двинулся по тропе вперед, за ним, поймав приглашающий жест Лукавого, шагнула я. С тоской посмотрела на оттопыренный карман куртки Лукавого, где лежали мои патроны. Пистолетом теперь только как тяжелым тупым предметом пользоваться. Хорошо, хоть нож за голенищем берца торчать остался. Я наклонилась проверить, насколько плотно он сидит в ножнах, и сзади тут же раздался спокойный голос:
– Не балуй.
Я, не оглядываясь, пожала плечами. Сейчас главная угроза исходила не от идущего следом бандита, а от окружающего нас редкого лесочка, в котором фиг знает какие твари могут обитать.
Грек, подняв сжатую в кулак ладонь, замер.
– Впереди движение. Три… нет, четыре клешни и кабан.
Лукавый выругался.
– Берите вправо, обойдем их стороной.
Мы послушно свернули с тропы. Судя по всему, клешни здесь ходили часто, потому что в сторону уводила еще одна протоптанная тропинка. Лукавый теперь шел левее, держа на прицеле мелькающие за деревьями туши и иногда косясь на нас. Шли мы по тропинке медленно, и ему это, похоже, было не по душе.
– Стой! – прошипел вдруг Грек. – Лукавый, стой, кому говорю!
Тот, мгновенно замерев, направил дробовик на моего напарника. Но Грек молча указал бандиту на клочок земли, до которого Лукавому оставалось сделать всего шаг. Кровавого пятна там почти не было видно (может, его и не было), зато в воздухе затейливо кружили несколько листочков – и это при полном отсутствии ветра.
Лукавый даже опустил дробовик, лицо его побледнело.
– «Мясорубка»… – Грек набрал полную горсть камешков и принялся кидать их по одному, выискивая безопасный путь. Аномалия неожиданно оказалась большой, частью даже перекрывала покинутую нами тропу, и какое-то время мы молча наблюдали, как камешки, достигнув невидимой границы, мгновенно перемалываются в пыль. Завораживающее зрелище. Уже начинало казаться, что это никогда не кончится, так что я даже не поверила, когда очередной камешек спокойно упал на землю. Грек медленно двинулся вперед, и я, держась от него метрах в трех, пошла следом. Меня еще дед учил, что в лесу вплотную друг к другу никто не ходит. Распрямится отодвинутая напарником ветка и хлестанет по лицу так, что небо с овчинку покажется…
А вот Лукавый явно привык по большим дорогам ходить, иначе не дышал бы мне прямо в спину. Хорошо хоть, что дробовиком больше в нас не тыкал и Грека не подгонял.
Не успели мы сделать и десятка шагов, как Грек снова замер.
– Дикая, ложись, – голос его звучал встревоженно. Я мгновенно распласталась по земле, Лукавый, чуть подумав, повторил за мной.
– Что случилось?
Грек, не отвечая, аккуратно присел и принялся что-то выколупывать из шнуровки своего берца. Покосился на меня:
– Чуть левее сдвинься.
Я уже сама увидела тянущуюся поперек дороги тоненькую проволочку. Грек заметил вовремя – он успел только чуть натянуть ее, но, кажется, теперь проволочка зацепилась за узел шнуровки, и просто шагнуть назад парень не рискнул. Впрочем, со шнуровкой он справился быстро. Аккуратно отодвинул ногу, выждал пару секунд и наконец, не торопясь выпрямившись, так же аккуратно перешагнул растяжку. И только теперь выдохнул.
