– Да ты, никак, пьян, собака!!! – неожиданно громко взвизгнул Андрей Иванович, с трудом спихивая дородное тело на пол и пряча стоявшую на столе кружку в карман душегрея. – Спотыкаться на докладе?! Да я тебя…
На начальственный взвизг тотчас влетели из сеней двое приказных стражей с мушкетами. Испуганно глянули на господина, растерянно мигая на свет. При виде распростертого на полу тела приосанились, переглянулись понимающе – не повезло, однако, сегодня дьяку, угодил на самого!
– В подвал! – велел Андрей Иванович, коротко ткнув перстом на дверь. – Двадцать плетей за нерадение!
– А он… помре! – втянув голову в плечи, доложил один из стражей, первым ухвативший Никифора за шкирку. – Не шеволится совсем…
– И впрямь – преставился, – подтвердил второй страж, поелозив пальцами под бородой дьяка и закатав ему веко. – Вот неловко упал-то, господи прости…
– Ай-ай! – нешуточно опечалился Андрей Иванович. – Скот был, слов нет, но такой работяшший дьяк… Ай, жалко! Ну – тащите прочь, что ли. Шлите курьера: цирюльника со слободы, пусть посмотрит да приберет как надобно. Да поживее, сучье племя, – мне работать надобно…
…Да, дорогие мои, вот так вероломно с нами поступили служители культа: укололи, утащили, упаковали, увезли…
Стоп… А почему – с нами? Сначала ведь хотели забрать одного Бо – меня никуда не приглашали, это я помню очень хорошо. Зачем же тогда взяли обоих? Меня должны были бросить там, на аллее, как только я нырнул в свою цветную трубу и перестал быть опасен – я-то господам монахам совсем не нужен! Что за прихоть? Ни для противовеса же, чтобы верблюду было удобнее!
– Бо? – вопросительно вякнул я, втягивая голову в плечи. – Ты тут или как?
– Ну, – ответил Бо. – Тут.
Правильно я определил точку сопения: мой боевой брат находился совсем рядом – по ту сторону верблюда. А погонщик верблюжий – он же ближний конвоир – проявляет преступно-халатное миролюбие. Попробовали бы у меня пленные вот так переговариваться в бытность мою верным псом Родины, я бы им устроил веселое времяпрепровождение!
– Как оно вообще, Бо? – слегка осмелев, поинтересовался я. – Ты живой?
– Ну, – буркнул Бо.
– А почему не спрашиваешь – как я? – продолжал я развивать успех. – Или ты меня уже вычеркнул из своей жизни?
– П…болишь – значит, в норме, – высказался Бо. – Был бы ранен, уже ныл бы вовсю.
– Чего бы это я ныл? – неприятно удивился я. – Разве я не могу, как положено по уставу, стойко переносить…
– А ты по жизни нытик, – бесцеремонно оборвал меня Бо. – Чуть что не по-твоему – сразу ныть!
– Злой ты, – обиделся я. – Толстый, противный, злой и… и попадосный. Это из-за тебя мы попали.
– Я в курсе, – согласился Бо, однако в подробности вдаваться не пожелал – обстановка как-то не располагала.
– Конвоиры у нас – чайники, – совсем обнаглел я. – А?
– У них по-русски понимает только старший, – проинформировал меня Бо. – А он впереди едет.
– А команды пресекать болтовню не получили, – подхватил я. – А сами не догадаются. Тормоза!
– Нет, – возразил Бо. – Они просто не такие, как мы. Они думают по-другому… Говори еще.
– Еще? Пожалуйста. Вот тут меня мучает один вопросишко. – Я не стал себя упрашивать дважды. – Скверный такой вопросец, в общем-то, и ненужный, может быть… С тобой, в принципе, все понятно. Нет, по какому поводу – непонятно. Но в целом ясно: хотели – утащили… А меня?
– Да, залепуха. – Бо всегда понимает меня с полуслова – с ним мне не нужно утруждать себя оформлением своих измышлений в удобоупотребимые формы. Достаточно обозначить направление вопроса. – Херня какая-то. А щас спрошу…
