– Я не на их месте.
– Вот то-то и оно. Представь, что у тебя семья, дети, хорошая работа. И ты можешь все это враз потерять, всего лишь высказав несогласие с официальной точкой зрения. И, самое главное, ты все равно не сможешь ничего никому доказать. Потому что те, кому положено знать правду, и без того всё знают. А остальным она просто не нужна. Так какой же смысл бросаться с копьем на мельницы?
– Может быть, смысл в том, чтобы просто совершить правильный поступок?
Юлия поцокала языком и покачала пальцем.
– Мы живем не в рыцарские времена. Увы. Благородным поступком нынче никого и ни на что не вдохновишь.
Мастер постучал пальцами по рулевому колесу.
– Позволь мне с тобой не согласиться.
– Да сколько угодно, – вполне серьезно, даже без намека на снисхождение, ответила Юлия. – Я буду только рада оказаться неправой. Только уж, пожалуйста, будь добр, покажи мне доказательство моей неправоты.
– Сейчас я не готов это сделать, – так же серьезно ответил ей Мастер. – Но, обещаю, я не забуду наш разговор.
Свернув на улицу Красина, Мастер остановил машину на четной стороне у дома номер два. Здание, похожее на огромную искусственную губку, весьма популярную в советские времена, смотрело на улицу слепыми, забранными жалюзи или заклеенными серебристой пленкой окнами. Единственная дверь с массивной медной ручкой, ведущая в здание, казалось, вообще никогда не открывалась. Никакой вывески рядом с дверью не было.
– Странное место, – посмотрев на дверь, сказал Карцев.
– Прежде здесь находилась научно-исследовательская лаборатории при Мавзолее.
– При каком мавзолее?
– А что, у нас до фига мавзолеев в Москве?
– Ты не сказал, что речь идет о Москве.
– Мог бы и сам догадаться. Ну, в общем, они там занимались поддержанием товарного вида тела вождя мирового пролетариата.
– Я думал, на Красной площади давно уже кукла лежит, – сказал Шарков.
– Лежит, но не так давно. Долгое время там лежал настоящий труп. По крайней мере, до тех пор, пока Советский Союз тоже не приказал долго жить. Однако отдельные части мумии со временем, скажем так, приходили в негодность. И их заменяли либо на искусственные протезы, либо на соответствующие фрагменты, взятые у доноров.
– Гадость какая, – скривился Карцев.
– И не говори, – согласилась с ним Юлия.
– В общем, со временем от вождя мало что осталось. И, в целях экономии бюджетных средств, его окончательно заменили муляжом. Мавзолеевскую лабораторию по такому случаю закрыли, а очень удобное здание в центре города «Вечность» забрала себе и передала подразделению «М».
– Откуда ты все это знаешь? – спросила Юлия.
– У меня есть доступ к архивам «Вечности».
Приехавшие вышли из машины и направились к входу в здание.
Мастер бодро вышагивал впереди. Подойдя к двери, он дернул за ручку. Дверь оказалась заперта. Тогда он нажал на кнопку дверного звонка и, подняв голову, улыбнулся в камеру видеонаблюдения.
Щелкнул замок. Мастер открыл дверь, пропустил вперед Юлию и вошел следом за ней.
Небольшая прихожая была перегорожена турникетом с проходом через рамку металлоискателя. За турникетом навытяжку стояли двое солдат с автоматами на плечах. Подобно каменным стражам заколдованных врат, они даже не взглянули на вошедших. Зато на них сразу обратил внимание невысокого роста, лысоватый мужчина в очках, годков эдак под пятьдесят.
– Чем могу вам помочь? – спросил он с приветливой улыбкой, но при этом решительно закрывая всем своим телом единственный проход в здание.
