Врач в присутствии девушек мнется, хотя видно желает что-то сказать, но со вздохом бросает на меня неопределенный взгляд и уходит из общей комнаты. На этом я с облегчением надеюсь, что отношения закончены, поскольку огромное расстояние между нами не позволит поддерживать нормальную связь.
Радостная и успокоившаяся перед сном направляюсь в душ. Время довольно позднее, далеко за полночь, большинство жильцов общежития спят, поэтому в тишине и спокойствии наслаждаюсь прохладной водой. Долгое время беззаботно смываю усталость и мрачные мысли. Вскоре выключаю воду и, открыв дверцы, тянусь за полотенцем, да только вздрагиваю от неожиданности. Замечаю старика. Как тот, опираясь бедрами о раковину, и, скрестив руки под грудью, сквозь прозрачные линзы очков тихо, как затаившаяся мышь, наблюдает за мной.
- Твою мать! - от удивления выкрикиваю грубое ругательство. Недовольно оборачиваюсь полотенцем и грозно выхожу из душа. Я прекрасно помню, как закрывала дверь в ванную комнату на щеколду! А как еще жить в общежитии, полном мужчин? У наглеца, видимо, есть свой ключ!
Я готова спустить на него всех собак, но не успеваю. Слова застревают в горле, когда раздраженно одной ногой наступаю на скользкий кафель и неуклюже подскальзываюсь. В попытке зацепиться хоть за что-то, иначе страшно убьюсь, неловко размахиваю руками. Почти хватаюсь за створки душа, но Мэкдок быстрее. Он, не раздумывая, нежно, но крепко подхватывает за талию. В естественном порыве прижимает к своему раскаленному от напряжения телу. Мое полотенце из-за слишком резких движений раскручивается и волной спадает на пол, открывая естественную наготу человеческого тела. Проходит несколько секунд глупого объятия и этого странного гипнотического взгляда "глаза в глаза" после чего обязательно должен быть поцелуй, но мне этого отнюдь не хочется. Совсем, поэтому стучу по его рукам, держащим меня.
Безусловно, внутри теплится благодарность за спасение моей головы от сотрясения, но, пожалуй, можно отпустить.
- Мэкдок...отпусти? - выразительно киваю, при этом замечаю его отчаянные попытки не смотреть мне ниже шеи. Но у него это просто отвратительно получается. Взгляд постоянно съезжает на мою грудь, которая упирается заостренными от холодами сосками в его футболку. Он постоянно и шумно сглатывает, словно вырабатывается огромное количество слюны. Как у голодной, жадной звериной особи. Выглядит жутко. К тому же, он не спешит выполнять требование отпустить.
Но по крайней мере заводит разговор, а не продолжает испепелять, съедать, пожирать взглядом:
- Я изучаю ваши отношения между мужчиной и женщиной. И теоретически понял, как у вас происходит зачатие…
- Тебе похлопать, что ты теперь знаешь? - хладнокровно, при помощи издевки пытаюсь остудить огнеопасный разговор. Но для Мэкдока это исследование похоже важнее всего. Поэтому любые слова бессмысленны, а холодное безразличие против него не работает. В данную секунду для него нет ничего важнее идеи. Он ее безумно одержим. Горит ею! Возбужден!
Признаю, врачи и ученые - самые ненормальные ребята, которых видела в жизни.
Несмотря на издевку, он настойчиво продолжает одной рукой держать меня под лопатками, а другой нежно на пояснице, пальцами слегка задевая ягодицы. Чувствуется, что пальцы подрагивают и намерены спуститься еще ниже.
Старик вновь молчит и только смотрит. Я медленно осознаю всю серьезность его слов и не могу по-иному реагировать, только так: унизительно для мужчины надсадно засмеяться над великодушным предложением:
