Самоуверенный мужлан! Конечно хочу! Только не так, как ты думаешь и не за тем, за чем ты думаешь.
– Не обольщайся, огонек. Сейчас мы тут не из-за моих желаний, а из-за твоих. Стой спокойно и постарайся меня не спалить.
Подошла к нему вплотную, прижалась к груди и припала к губам. Сладкий, но холодный. Его губы плотно сжаты, не желает открыться. Руки в карманах, всем своим телом и существом выражает уверенность и безразличие к моей персоне. Так дело не пойдет!
– Расслабься, огонек. Ты же не девственница, которую хотят отыметь на голом полу. Впусти меня.
Вторая попытка. Провела языком по теплым губам и он разжал их. Без особого желания, но все же поддался моему напору. Пускаю маленькую струйку водяной магии в его уста. Она должна достигнуть источника огненной силы и распалить пожар. Сломить печати.
На мгновение мне показалось, что все зря. Просто целую молодого парня вцепившись в могучие плечи. Он никак не реагирует, стоит безразлично, смотрит на меня сквозь прикрытые веки. А вот потом я почувствовала как поднимается температура его тела. Кожа Джона буквально раскалилась под моими пальцами. Печать пала. Можно закругляться.
А как же закругляться, если хочу продолжения? Поддавшись своему желанию скольжу кончиком языка по его верхнему небу. О чудо! Он ответил, он страстно целует меня. Горячо, буквально горячо и яростно. Злится. Не знаю, что такого я сделала, но он злится и готов наказывать меня за проступок.
– Это был первый и последний раз, Мэл! Никогда больше не целуй меня!
– Почему?
– Для меня поцелуй это нечто личное и чистое. Я могу отыметь любую, но целовать желаю лишь особенную. Это понятно?
Слышать такие слова было очень больно, слезы подступили к горлу, но Джон их не увидит. Не на него я зла, не на него обижена. Проклинаю то кем являюсь, свою мать, которая лишила меня возможности стать для кого то той самой особенной.
– Ладно. Не хочешь целовать, тогда отымей!
Не знаю зачем сказала это. Инстинкт наверно. Во мне проснулся бунтарь, который не желает показать свою слабость. Я снова надела маску дерзкой Мэл и спрятала за ней ранимую душу.
– Не вопрос!
Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Не успела опомниться как он содрал с меня брюки и повалил на стол животом к низу. Грубо раздвинув мои ноги в стороны, он со всей своей силы пронзил меня чуть ли не насквозь. Адская боль сковала мое тело. Кажется я закричала, но не уверена, все мысли выбило из головы раздирающей все существо болью.
– Мэл, ты сумасшедшая! – слышу его шепот у своего уха – Почему не предупредила? Я и не думал, что ты …
– Не парься, огонек. Я сняла твою печать, ты мою. Считай в расчете. Кончай быстрее и разойдемся с миром.
Грубовато конечно прозвучало, понимаю. Однако я не переживу его жалости. Не хочу, чтобы он был нежен со мной из чувства долга. Пусть эта боль останется в памяти как напоминание о том кто я есть, о том что никогда не смогу быть иной.
– Тогда терпи! – слова брошенные сквозь зубы врезались в сердце острым кинжалом.
Несмотря на то, что его движения стали еще яростнее и глубже, несмотря на то, что он и не думает меня щадить, боль утихает. Она отходит на второй план, уступая место новым ощущениям. Чувствам, которые я не хочу ему показывать. Велика честь! Пусть думает, что я страдаю!
Сдержать стоны было самым трудным. Я вцепилась зубами в свою руку, не желая показывать как мне нравится то, что он со мной делает, как я жажду продолжения.
